Олимпионик из Ольвии

Под одобрительный гул четырёх тысяч мужских глоток над стадиумом дружно взметнулся кверху лес рук.

Часть вторая ПУТЬ В ОЛИМПИЮ

Обычно плавание от Ольвии до Пирея продолжалось не больше четырнадцати дней. В редких случаях — пятнадцать. Исходя из этого на городском совете с участием архонта-басилевса, Фокрита, Феокла и Тимона было решено, что в Элладу Тимон должен отплыть не позже четвёртого дня второй декады месяца фаргелиона[117]. Теперь, летом, корабли из Эллады приходили в Ольвию едва ли не каждый день и попасть в метрополию[118] к назначенному сроку не представляло никаких сложностей. Тем более Тимону, отца которого, Фокрита, знали едва ли не все греческие владельцы кораблей.

Второго дня второй декады фаргелиона пополудни, когда солнце начало катиться к западу, к причалу Ольвийского порта пришвартовался «Гелиос», корабль афинского купца Лемоха. Несмотря на длительное плавание, Лемох сошёл на берег, как всегда, подтянутый, бодрый, оживлённый. На пристани его встретил Фокрит. После радушных приветствий и традиционных расспросов о здоровье, семье, плавании Лемох перешёл к более серьёзному разговору:

— Как в этом году дела в Скифии с урожаем пшеницы? Будет что везти в Аттику? Следующий свой рейс в Ольвию я планирую за зерном.

— Пшеница, благодаря богам, уродила у нас на славу, — охотно отвечал Фокрит. — Урожай ожидается богатый. Без хлеба твои афиняне не останутся. Об этом можешь не беспокоиться.

— Как мои заказы?

— Всё, что ты заказывал, я заготовил. Есть шкуры и меха, есть лён и шерсть, привёз мёду и воску. Словом, порожним твой «Гелиос» назад не пойдёт.

— Это хорошо! Спасибо. Тебе я привёз оливковое масло, хиосское вино, шерстяные ткани, сушеную рыбу редких пород. Выгружать начнём завтра с утра. Сегодня команда пусть отдыхает. Нас немного потрепал в пути шторм, люди устали.

— В таком случае тебя я забираю на ночь к себе. Переночуешь у меня.

— Приятно провести время в беседе с хорошими людьми! Только приду я к тебе несколько позже, к вечеру. Надо вернуться на судно, отдать кое-какие распоряжения. Ну, и всё такое...

— А у вас что нового? — смог наконец спросить Лемох после того, как удовлетворил неиссякаемое, казалось бы, любопытство хозяев.

Как и в прошлый раз, Лемох, Фокрит, Мелисса, Тимон, два раба и две рабыни ужинали за большим столом во внутреннем дворике дома Фокрита, освещённом двумя светильниками в виде керамических башмаков и небольшого очага, на котором рабыни то и дело поджаривали хлеб или мясо.

— У нас?.. — загадочно заулыбался Фокрит. — У нас теперь есть сын. — Фокрит указал на Тимона, который внимательно слушал рассказ заморского гостя. — Вот он, наш Тимон. В прошлом году мы усыновили его. Но и это не всё. Наш Тимон — лучший бегун Ольвии. — В голосе хозяина дома слышалась неподдельная гордость. — И городской совет посылает его за свой счёт в Олимпию на атлетические Игры. Представляешь? Ему предстоит морское путешествие в Элладу.

— Так это же чудесно! — обрадовался Лемох. — Через четыре дня я должен покинуть Ольвию. А это означает, что в Элладу Тимон может плыть на моём «Гелиосе». Как, Тимон?

— Я бы рад, конечно! — встрепенулся Тимон.

— Значит, договорились, — заключил Лемох. — Плывёшь со мной.

— Сколько это будет стоить? — деловито осведомился Фокрит.

— Фокрит, ты о чём? — нахмурился Лемох. — Неужели ты думаешь, что я возьму с вас за это деньги? А тем более с будущего олимпионика? Ну, Фокрит! Вот уж не ожидал... — развёл руками Лемох.

— Но он ведь не один, — попытался загладить неловкость хозяин дома. — С ним будет его педотриб.

— Если на судне есть место для одного пассажира, то найдётся и для двоих, — сказал на это Лемох. — Словом, Тимон, отплываем через четыре дня. То есть четвёртого дня второй декады фаргелиона. Если прибудем в Пирей несколько раньше, ничего страшного: будет время осмотреть Афины. Поглядеть там есть на что. Жалеть не будешь. А сэкономленные за проезд деньги пригодятся. Подарки родителям купишь...

Вечером во время ужина Фокрит неожиданно сказал, обращаясь к Тимону:

— Сынок, ты ведь хочешь попасть в Олимпию и победить там?

— Ещё как хочу! — встрепенулся мальчишка и с тревогой в голосе спросил: — Но почему ты спрашиваешь, отец? Ведь мы уже всё обсудили.

— Всё, да не всё. Раз ты стал гражданином Ольвии и нашим сыном, значит, ты грек. Так ведь?

— Так... — осторожно произнёс Тимон, не зная, к чему клонит отец.

— А раз ты грек, то должен чтить греческих богов и поклоняться им. Я это к чему? — Фокрит многозначительно поднял кверху указательный палец. — Я это к тому, что тебе следовало бы пойти в теменос и заручиться заступничеством покровителя Ольвии Аполлона Дельфиния. Для этого достаточно отнести Аполлону какое-нибудь пожертвование и вознести ему соответствующую случаю молитву.

— Но я не знаю ни одной молитвы, — растерянно заморгал глазами Тимон.

— Не беда, — успокоил его Фокрит. — Зато множество молитв знает твоя мать. И если мы её попросим, она сегодня же выучит тебя одной из них. Как, мать?

— Конечно, выучу! — отозвалась Мелисса. — Кто же выучит, если не я?