Оливер Лавинг

– К сожалению, здесь нет ничего «обычного». Каждый случай индивидуален. Требуется терпение. Иногда много терпения. Пока что мы даже не знаем, насколько Оливер способен нас понять. Очень важно всем нам это хорошо осознавать. Когда проведут следующее обследование, мы получим очень ценную информацию.

Чарли услышал какое-то сдавленное скрипение. И не сразу понял, что этот звук вырвался из его собственной носоглотки. Черты округлого лица сидящей перед ним женщины импрессионистически смягчились.

– Ой, – сказал Чарли, хлопая по своим слезам. – Боже, извините.

Однако же это, судя по всему, оказалось тайным паролем, открывающим крепость сердца. Марго вновь взяла его руку в свою, затем обхватила его плечи и спину. Чарли тонул, захлебываясь в надушенной ложбинке солидной груди.

– Нет, – сказала она. – Не надо просить прощения. Не извиняйся, милый мальчик. Это ты меня извини, если была немного резка с тобой, но ведь мы – одна команда, правда же? Все мы мечтаем об одном.

Чарли выкарабкался из ее декольте, приник к ее плечу. Он представил себе пустой дом, куда, должно быть, Марго возвращается каждый день после работы, храбрость, а может, детски-простодушную веру, которая поддерживала в ней христианскую бодрость в этих унылых комнатах.

– Я вот что поняла, – сказала Марго. – Надо сохранять веру. Так велит нам Господь.

– Господь? – переспросил Чарли. – Боюсь, мы с этим большим чуваком сейчас не разговариваем.

Марго улыбнулась, почти ностальгически, словно безверие Чарли было ступенью развития, которую необходимо преодолеть и которую сама Марго давно переросла.

– Он – это единственное, что есть у каждого из нас. Думаю, со временем ты это поймешь.

Чарли пожал плечами.

Безусловно, в чудесном воскрешении «сузуки» чувствовалась рука божества, но больше пятидесяти мотоцикл не разгонялся; а этого было вовсе не достаточно – как понял Чарли в свои первые печальные недели в Биг-Бенде, – чтобы оставить позади тревоги, которые гнались за ним через полконтинента.

Со дня его возвращения домой Джимми Джордано звонил шестнадцать раз, а Чарли ответил на его звонки ноль раз. Зачем вообще, недоумевал Чарли, он держит телефон включенным, если теперь ему звонит только арендодатель? Даже Терренс махнул на Чарли рукой; его прерывистый поток сообщений («Ты где?», «Все в порядке?», «Что с тобой происходит?», «Я волнуюсь») завершился так же, как и все дружбы и романы Чарли: его собственным нерешительным бездействием, которое превратилось в отсутствие ответа. За последние недели Чарли захотелось ответить только на один звонок, но прежде чем он успел поднести к уху мобильный, Ребекка Стерлинг оборвала вызов. Почему же после стольких месяцев упрямого молчания она вдруг решила позвонить? На следующее утро в «Звезде пустыни» Чарли долго лежал на матрасе с выступающими пружинами, глядя на кнопку вызова под номером Ребекки. Он остановил выбор на коротком бодром сообщении, о котором пожалел сразу же, как нажал «Отправить».

«Ты звонила?» Чарли долго смотрел на окно эсэмэс-переписки, стараясь силой телепатии заставить Ребекку ответить. Примерно через десять минут на экране наконец появился пульсирующий овал, означавший, что Ребекка печатает ответ. Всего три таинственные точки, но их оказалось достаточно – во всяком случае, так представлялось Чарли, – чтобы передать ему через пространство всю полноту картины. Ребекка снова в шелковом халате, темную спальню освещает лишь мерцание телефона. Эдвина похрапывает на своей подушке. Ребекка думает, опять думает. Но в конце концов оказалось, что максимум, что она может предложить Чарли, – это овал с тремя точками. Кончики его пальцев побелели, пока он яростно перенаправлял Ребекке некоторые из новостных статей, которые Гугл присылал ему на телефон, – чрезвычайно небрежных, слишком оптимистичных рассказов о результатах фМРТ. Как и ожидалось: в последующие дни Ребекка ничего не ответила.

А вот звонки от Джимми Джордано, разумеется, продолжались; и даже когда телефон молчал, испытываемый Чарли ужас превращался в отдельный аппарат, который никогда не переставал трезвонить. Как сильно было его отчаяние: однажды, через неделю после возвращения, Чарли пролистал список контактов, задержал дыхание и нажал «Вызов» на имени Лукаса Леви.

– Так-так-так, Чарли Лавинг, – ответил Лукас. – Мой любимый писатель.

– Твой любимый писатель работает не покладая рук.

– Что же, Чарли, что тебе угодно?

– Парочку пафосных коктейлей. А может, ужин.

– Да?

– Шучу. На самом деле хотел тебе рассказать, что дела продвигаются хорошо.

– Надо же. И куда же они продвигаются?