Оливер Твист

Мальчикъ крѣпко спалъ на твердомъ соломенникѣ, брошенномъ на полу. Вслѣдствіе постоянной тревоги, горя и отсутствія воздуха онъ былъ блѣденъ и походилъ на мертвеца, но не на того, который одѣтъ уже въ саванъ и лежитъ въ гробу, а на того, который скончался всего нѣсколько минутъ тому назадъ, когда вѣчно юный и чистый духъ только что вознесся съ небу, а окружающая атмосфера не успѣла еще измѣнить его тлѣнной оболочки.

— Не теперь, — сказалъ еврей, тихо выходя изъ кухни. — Завтра… да, завтра!

XX. Оливеръ переданъ въ распоряженіе мистера Вилльяма Сайкса

Когда Оливеръ проснулся на слѣдующее утро, онъ былъ очень удивленъ, найдя подлѣ себя пару новыхъ башмаковъ на толстыхъ подошвахъ; старыхъ башмаковъ не было. Сначала онъ очень обрадовался этому, думая, что это предвѣщаетъ его скорое освобожденіе; какъ же разочаровался онъ, когда во время завтрака еврей сказалъ ему и притомъ такимъ тономъ, который его встревожилъ, что сегодня вечеромъ его отведутъ съ Биллю Сайксу.

— Чтобы… чтобы… оставить меня навсегда тамъ? — съ тревогой спросилъ Оливеръ.

— Нѣтъ, нѣтъ, мой милый! Нѣтъ, тебя не оставятъ тамъ, — отвѣчалъ еврей. — Мы не хотимъ разставаться съ тобою! Не бойся, Оливеръ, ты вернешься обратно. Ха, ха, ха! мы не такъ жестоки, чтобы прогонять тебя прочь! О, нѣтъ, нѣтъ!

Еврей, стоявшій въ это время у огня и поджаривавшій гренки, оглянулся на Оливера и хихикнулъ, желая показать, что онъ прекрасно знаетъ, какъ онъ радъ былъ бы убѣжать.

— Ты желаешь, — сказалъ онъ, пристально глядя на Оливера, — чтобы тебѣ сказали, зачѣмъ тебя посылаютъ къ Биллю? Да, мой милый?

Оливеръ невольно покраснѣлъ, видя, что старый воръ отгадалъ его мысли, но сказалъ ему прямо, что желаетъ.

— А ты думаешь зачѣмъ? — спросилъ Феджинъ.

— Не знаю, сэръ!

— Ба! — сказалъ еврей, съ разочарованіемъ отворачиваясь въ сторону съ недовольнымъ видомъ. — Билль самъ скажетъ тебѣ, если не знаешь.

Еврею было досадно, что Оливеръ въ этомъ случаѣ не выказалъ ни малѣйшаго любопытства; но дѣло въ томъ, что Оливеръ былъ слишкомъ встревоженъ и смущенъ пристальнымъ взглядомъ Феджина и собственными чувствами, а потому ему и въ голову не пришло спросить еврея, зачѣмъ его посылаютъ. Днемъ ему не представлялось для этого случая, потому что еврей былъ до самаго вечера молчаливъ, а вечеромъ собрался куда то уходить.

— Можешь зажечь свѣчу, — сказалъ онъ, ставя свѣчу на столъ. — А вотъ тебѣ книга, читай пока не придутъ за тобой. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, — тихо отвѣчалъ Оливеръ.

Еврей пошелъ къ дверямъ, все время глядя черезъ плечо на ребенка. Вдругъ онъ остановился и назвалъ его по имени.

Оливеръ поднялъ глаза. Еврей указалъ рукой на свѣчу, чтобы онъ зажегъ ее. Мальчикъ исполнилъ приказаніе; ставя на столъ свѣчу, онъ замѣтилъ, что еврей изъ темнаго угла смотритъ на него изъ подъ сдвинутыхъ и нахмуренныхъ бровей.

— Берегись, Оливеръ, будь остороженъ, — сказалъ старикъ, грозя ему пальцемъ. — Онъ человѣкъ жестокій и не остановится передъ кровью, когда выйдетъ изъ себя. Что-бы онъ ни сдѣлалъ, молчи! Чтобы онъ не приказалъ, исполняй безпрекословно! Не забывай же моихъ словъ! — Онъ сдѣлалъ особенно удареніе на послѣднихъ словахъ; по лицу его пробѣжала ужасная улыбка и кивнувъ головой, онъ вышелъ изъ комнаты.

Оливеръ склонилъ голову на руку и съ трепещущимъ отъ страха сердцемъ думалъ о томъ, что сейчасъ слышалъ. Чѣмъ больше думалъ онъ о предостереженій еврея, тѣмъ менѣе догадывался объ истинномъ значеніи его. Онъ не могъ ждать ничего хорошаго отъ переселенія своего къ Сайксу, но если дѣйствительно ему хотѣли сдѣлать какое нибудь зло, почему не могли сдѣлать этого у Феджина? Долго думалъ онъ и наконецъ пришелъ къ тому заключенію, что его посылаютъ къ разбойнику для обыкновенныхъ услугъ, пока не найдется другой мальчикъ, болѣе пригодный, чѣмъ онъ. Онъ привыкъ страдать съ самаго дѣтства и мысль о перемѣнѣ мѣста не особенно тревожила его. Не все ли равно, гдѣ страдать? Такъ сидѣлъ онъ и все думалъ и думалъ. Вздохнувъ, наконецъ, тяжело, онъ снялъ нагаръ со свѣчи и взявъ книгу, которую ему оставилъ еврей.