Оливер Твист

— Я желалъ бы, — продолжалъ ребенокъ, — чтобы кто нибудь написалъ мн нсколько словъ на кусочк бумаги, сложилъ ее, запечаталъ и потомъ спряталъ ее, когда я буду лежать въ земл.

— Что? Что хочетъ сказать мальчикъ? — воскликнулъ мистеръ Бембль, на котораго произвели нкоторое впечатлніе серьезный видъ и блдность ребенка.

— Что ты хочешь сказать, сэръ?

— Я желалъ бы, — сказалъ ребенокъ, — сказать бдному Оливеру Твисту, какъ я его люблю, какъ я часто сидлъ одинъ и плакалъ о томъ, что онъ ходитъ одинъ въ темную ночь и никто не хочетъ ему помочь. Я хотлъ бы сказать ему, — и ребенокъ крпко сжалъ худенькія ручки и заговорилъ съ большимъ еще волненіемъ, — что я радъ умереть такимъ маленькимъ, потому что, если бы я выросъ и состарился, то маленькая сестренка моя на неб не узнала бы меня и не любила бы меня. А теперь дтьми, мы будемъ съ нею очень счастливы.

Мистеръ Бембль съ неописаннымъ удивленіемъ окинулъ мальчика взоромъ съ головы до ногъ и сказалъ:- Вс они походятъ другъ на друга, мистриссъ Меннъ. Этотъ наглый Оливеръ всхъ испортилъ.

— Я никогда не думала этого, сэръ! — сказала мистриссъ Меннъ, подымая руки и бросая злобный взглядъ на Дика. — Никогда еще не видла я такого закоренлаго негодяя!

— Уведите его прочь, ма'амъ! — приказалъ мистеръ Бембль. — Надо будетъ доложить объ этомъ комитету, мистриссъ Меннъ!

— Надюсь, джентльмены поймутъ, что въ этомъ нтъ моей вины, — сказала мистриссъ Меннъ.

— Они поймутъ это, мистриссъ Меннъ, ибо имъ будетъ доложено истинное положеніе вещей, — отвчалъ мистеръ Бембль. — Уведите его… Я не могу видть его.

Дика тотчасъ же увели и заперли въ подвалъ съ углемъ. Немного погодя удалился и мистеръ Бембль, спшившій готовиться къ своему путешествію.

На слдующій день, часовъ въ шесть утра, мистеръ Бембль, надвъ, вмсто трехуголки, обыкновенную мужскую шляпу съ полями и облачившись въ голубовато-срый плащъ съ капюшономъ, занялъ мсто въ дилижанс рядомъ съ двумя преступниками, дло которыхъ должно было разбираться, и въ надлежащее время прибылъ въ Лондонъ. Но дорог съ нимъ ничего не приключилось, кром небольшой непріятности, причиненной ему двумя нищими, которые упорно дрожали отъ холода и выказывали по этому поводу свое неудовольствіе въ такихъ выраженіяхъ, что у мистера Бембля, по словамъ его, зубы простучали всю дорогу отъ волненія, не смотря на то, что на немъ былъ его срый плащъ.

Избавившись къ вечеру отъ общества этихъ зловредныхъ лицъ, мистеръ Бембль вошелъ въ домъ, у котораго остановился дилижансъ, и приказалъ подать себ ростбифъ, соусъ изъ устрицъ и пива. Наливъ себ стаканъ горячаго джину съ водой, онъ доставилъ его на каменную доску и придвинулъ стулъ къ огню; посл предварительныхъ размышленій о склонности людей вчно жаловаться и всегда быть чмъ нибудь недовольными, онъ взялъ газету и приготовился читать.

Первый параграфъ, на которомъ остановились глаза мистера Бембля, состоялъ изъ слдующаго объявленія:

«ПЯТЬ ГИНЕЙ НАГРАДЫ».

«Въ прошлый четвергъ вечеромъ изъ своего дома въ Пентонвилл убжалъ или былъ кмъ нибудь похищенъ маленькій мальчикъ, по имени Оливеръ Твистъ, и съ тхъ поръ о немъ ничего по слышно. Вышеупомянутая награда будетъ уплачена тому лицу, которое дастъ указанія, могущія повести къ открытію мстопребыванія Оливера Твиста, или прольетъ свтъ на его предыдущую жизнь, чмъ, по многимъ причинамъ, горячо интересуется податель сего объявленія».

Затмъ слдовало полное описаніе одежды Оливера и его наружности, появленіе его и исчезновеніе и въ конц полное имя Мистера Броунлоу и его адресъ.

Мистеръ Бембль широко раскрылъ глаза отъ удивленія, прочелъ объявленіе нсколько разъ, медленно и очень внимательно, и спустя пять минуть посл этого былъ уже на пути въ Пентонвилль, забывъ въ своемъ волненіи выпить стаканъ горячаго джина съ водой.

— Дома ли мистеръ Броунлоу? — спросилъ мистеръ Бембль двушку, открывшую ему дверь.

На этотъ вопросъ двушка отвчала уклончиво, что она не знаетъ и проситъ его сказать, откуда онъ.

Не усплъ мистеръ Бембль произнести имени Оливера, какъ мистриссъ Бедуинъ, слушавшая разговоръ у дверей комнаты, поспшила въ переднюю, еле переводя духъ отъ волненія.

— Войдите, пожалуйста, войдите, — говорила старая леди. — Я знала, что мы услышимъ о немъ. Бдное дитя! Я знала, что мы услышимъ. Я была уврена въ этомъ. Да благословитъ его Господь! Я говорила, я все время это говорила!

И проговоривъ это, почтенная старая леди бросилась обратно въ комнату, сла на диванъ и разразилась слезами. Двушка, не отличавшаяся такою чувствительностью, побжала тмъ временемъ наверхъ и вернулась скоро обратно, прося постителя слдовать за нею.

Мистеръ Бемблъ вошелъ въ кабинетъ, гд сидли мистеръ Броунлоу и другъ его мистеръ Гримвигъ, а передъ ними стояли графинъ и стаканы. Мистеръ Гримвигъ тотчасъ же разразился восклицаніями:

— Сторожъ! Приходской сторожъ! Если это не такъ, то я съмъ свою голову.

— Не мшайте намъ теперь, пожалуйста, — сказалъ мистеръ Броунлоу. — Прошу садиться!