Omniphobia (СИ)

Samhain in flammis (лат.) - Самайн в огне (примеч. Самайн - кельтский праздник. Знаменовал собой окончание одного сельскохозяйственного года и начало следующего. Праздновался семь дней, начиная с первой части, проходившей в ночь с 31 октября на 1 ноября - последнего дня сбора урожая. При принятии христианства Самайн трансформировался в День всех святых, празднующийся 1 ноября, после которого, 2 ноября, идёт День поминовения. Предшествует же этим церковным праздниками ночь с 31 октября на 1 ноября — Хэллоуин).

========== 3. If I were You... ==========

Весна 1912 года. Лондон, Великобритания.

Журналист спешил. Поэтому всё время просил кэбмена ехать как можно быстрее, обещая заплатить в несколько раз больше, пусть и рискуя из-за этого остаться без ужина. После похорон миссис Инглиш и этой проклятой выставки американец не находил себе места. Пошедшие по Лондону слухи о проклятом доме и странном, нелюдимом парне, который там живёт, журналист, в силу своей профессии, узнал одним из первых, и они его порядком насторожили. Узнав же адрес этого «странного, нелюдимого парня», молодой человек сразу понял, что его приятель Джейк попал в беду.

Первым звоночком была выставка, которая подозрительно быстро закрылась. Вторым – то, что Джейк не стал забирать фотографии, которые американец проявил специально для него. И пошедший слух стал финальным звонком. От нечисти, которая живёт в доме Джейкоба, надо избавляться. Немедля.

Кэб остановился у знакомого дома, и стоило журналисту спрыгнуть, как извозчик поспешно уехал прочь. Первое, что бросилось юноше в глаза – увядшие розовые кусты, что были посажены перед домом. Цветов на них уже не было. Листья сморщились и пожухли. Печальное зрелище – юноше очень нравились те красивые алые бутоны. Пройдя чуть вперёд, журналист заметил, что все окна в доме плотно завешены – раньше такого никогда не было.

Собрав всю свою волю в кулак, молодой человек поднялся на заскрипевшее под его ногами крыльцо и постучал в дверь. Он понимал, что никому более Джейкоб не был нужен. И потому был готов быть с ним столько, сколько понадобится. И избавиться от этой дурацкой деревяшки, которая загоняла общительного путешественника в четыре стены.

Инглиш, это я. Открой!

Ответом на настоятельную просьбу американца была тишина. Молодой человек постучал ещё раз. А затем ещё. И только на третий раз дверь чуть приоткрылась. Джейкоб показался в проёме. Вид у путешественника был измученный, зелёные глаза потускнели от усталости.

Ох, привет, приятель. Давно не виделись, - Инглиш выдавил из себя улыбку. - Тебе что-то нужно?

Ну, начнём с того, что ты так и не забрал у меня проявленные фотографии, но это мелочи.

Это и правда казалось сущей мелочью по сравнению с видом лучшего друга. Кровь в жилах американца непривычно закипела от злости. Он всем своим существом возненавидел этого проклятого божка с квадратной головой и выпученными глазами.

А, ну тогда ты можешь отдать их сейчас, приятель, - путешественник всё продолжал вымученно улыбаться. Это заставило невыразительные губы журналиста сжаться в тонкую линию. – Я как-то совсем забыл про фотографии.

Друг, позволь мне войти, - с нажимом проговорил светлоглазый блондин и толкнул дверь, намереваясь зайти внутрь, - нам нужно поговорить.

Выходец Итонского колледжа упрямо удержал дверь на месте:

Ладно, мы поговорим, но тут, а не в доме.

Впусти меня, Инглиш, – светлые глаза пересеклись с измотанными зелёными. - Я хочу помочь тебе.

Ты не сможешь мне помочь, - Джейк опустил взгляд, - а я не хочу, чтобы кто-то ещё погиб по моей вине и вине этой твари. Но спасибо, что беспокоишься.

Дверь перед журналистом закрылась, оставляя его одного на крыльце. Американец почувствовал не раз описанный в статьях о психологии эффект дежавю. Как будто то, что сейчас происходит, уже когда-то было. И в той версии данного момента он просто ушёл, оставив так и не взятые фотографии у порога. Но американец пошёл против этих иллюзорных «воспоминаний», не собираясь просто так сдаваться, и вновь постучал в дверь.

Я скорее умру, чем оставлю тебя в таком состоянии, Джейкоб.

Ответом была тишина.

Впусти меня внутрь. Пожалуйста.

Через мгновение дверь всё же открылась. Инглиш смотрел на него с тоской, но на самом дне зелёных глаз журналист увидел слабый огонёк благодарности. Светловолосый юноша смело пересёк порог помрачневшего дома. Внутри царил полумрак, из-за которого очертания предметов казались расплывчатыми. Атмосфера в доме тоже была мрачной и невыносимо тяжёлой. В какой-то момент американец почувствовал, что он совсем скоро погибнет.

Закрой дверь, Джейк, - голова молодого человека опустела, пока он ставил на пол свою увесистую сумку и снимал пиджак. На душе было поразительно спокойно.

Инглиш тем временем послушно закрыл дверь, поставив её на цепочку.

В последнее время возникает ощущение, будто меня прокляли. И ведь я понимаю, что всё из-за этой деревянной статуэтки. Но как бы я ни пытался от неё избавиться, у меня ничего не выходит. Я уже пробовал выбрасывать её – даже в Темзу. Но она всё равно возвращается, так или иначе.