Омут

В сказке «Дюймовочка» девочке-семечку дали красивое имя, прикрепили стрекозиные крылья и нарекли эльфом. Цвете тоже дали красивое имя, привязали к телу, но человеком она не стала и не встретила принца, который бы спас ее.

И Бесены рядом нет. Она не прилетала уже больше недели.

Кто же ей поможет? Кто спасет?

Прошлым вечером ее убежище впервые обнаружили. В темнице тела Цвета почти не видела, что происходит снаружи, но она слышала голоса, а какие-то люди даже поднимались к ней и стояли рядом. Скоро сюда наверняка опять нагрянут.

Надо рассказать об этом бабушке, но как? Ведь говорить Цвета не может, а Бесена больше не приходит.

Цвета смотрела в дверной проем на черный омут, разлившийся до горизонта, и гладила мягкий клубок. С ним она будто была не одна. Вот бы встретить того, кому принадлежала эта нить. А может, Цвета его где-нибудь видела? Кого пощипала Бесена? Уж точно не своего смазливого мальчика… Она улыбнулась, вспомнив ревнивую подселенку, а потом сникла. Зря она упомянула его в тот последний визит Бесены. Ударила по больному. Почему иногда так хочется ранить близких? Чтобы проверить, останутся ли они с тобой даже тогда?

Но теперь Цвета не подведет рогатую. Если та дала ей этот клубок, то, значит, не против, чтобы подменыш еще немного поборолась за тело. Значит, хоть и не одобряет, но поддерживает такое ее решение.

Бесена – ее настоящая подруга.

Цвета вновь слабо улыбнулась своим мыслям.

Решение принято.

Вдруг черная вода омута вспучилась и выплюнула в сердечный домик родича. Раньше он сам не заходил к подменышу, боялся охранника, которого сотворила бабушка. Но вот расхрабрился. Видно, подметил, что Бесена возвращалась из омута целой и невредимой.

Цвета быстро свесила ноги и машинально прикрыла травинки ладонью. Все-таки сад на диване она решила пока не показывать родичу. Это он сейчас чайный гриб, а в будущем – бес. Цвете и одного беса достаточно. Но все же она обрадовалась гостю:

– Здорово, что ты зашел!

Сейчас она ему скажет, что вчера тело нашли чужие, пусть передаст бабушке. Цвета глянула в наружное окно, но не увидела Глафиру.

– Ты один? – удивилась она. – Что-то случилось?

Родич парил под потолком, как большая назойливая муха.

– Подружки твоей больше нет! – ехидно пропищал он.

– Бесены? – заволновалась Цвета. – Что с ней?

Она невольно сжала травинки в руке, и проекции заплясали по стенам домика.

Это не ускользнуло от черных глаз-бусинок. Грибной скат глянул на тени и фыркнул:

– Служит человеку.

Цвета не совсем понимала, о чем он говорит.

– Снова заключила договор? Но для вас, бесов, это вроде привычно. Ты вон служишь бабушке.

– Это вынужденное служение, и я еще не бес, – пискнул родич. – Когда стану бесом, ни за что не буду связываться с людьми!

Цвета невольно улыбнулась.

– Какой ты категоричный! А вот бабушка говорит, что бесов тянет к людям, потому что в вас человеческая душа. Хотя, – Цвета замолчала, задумавшись, – в тебе нет души, ведь ты еще не съел мою бабушку.

– К сожалению, – кивнул родич.

Он прекратил беспорядочное мельтешение и застыл, сверля маленькими глазками клубочек в руке подменыша. Цвета увидела, как ярче засиял собственный клубок родича через тонкую коричневую кожицу.

Она напряглась:

– Зачем ты прилетел ко мне?

– За своим! – пискнул родич.

Неожиданно спикировав, он выбил хвостом клубочек из руки Цветы и мигом проглотил его, как удав. Подменыш даже не успела крикнуть «Эй!». Родич на секунду засветился, и Цвете показалось, что его внутренний клубок запульсировал и чуть увеличился.

А скат снова взмыл к потолку и теперь глядел на последний стебель Цветы, привязанный к люстре. Тот уже усох, листья с него опали.

– Вот-вот переломится, и ты потеряешь связь с телом, – скептически заметил родич как ни в чем не бывало, будто он не отобрал только что ее шанс на жизнь. – Но раз ты еще тут, значит, есть в этой нити немного силы. И эта нить моя!

Ладонь Цветы щекотали нежные, теплые, еще живые травинки. Как хорошо, что она скрыла их от родича!

– Ну ты же забрал сейчас клубок, мы квиты, – примирительно сказала Цвета.

Похоже, родич так не считал. Он не улетал из домика и продолжал парить над подменышем. Сухая лиана каждый раз при его приближении прогибалась вниз, словно скакалка.

– Почему я тебе не нравлюсь? – спросила Цвета.

– Не нравишься? – удивился родич. – Наоборот! Ты очень мне нравишься! Как еда!

Все-таки бабушка не ошиблась – не зря она держалась от маленькой Цветы подальше. Родич и впрямь оказался опасен. Цвета словно очутилась в клетке с тигром. Вернее, с тигренком. Маленьким, но хищным. Надо что-то придумать, но что? Теперь у нее нет даже клубка, и Бесены тоже нет.

Цвета вжалась в диван и быстро огляделась по сторонам. Но куда ей бежать? Она не может покинуть это место.

Или может?

За стенами сердечного домика лениво копошились пухлые лярвы, похожие на распаренный желатин. Цвета отчетливо видела их сквозь дверной проем. Стоит выскочить из тела, схватить одну – и она спасена. Обретет другую жизнь, но потеряет тело.

– Так что с Бесеной? – лихорадочно выпалила Цвета, чтобы немного потянуть время.