Омут

– Ты не знаешь, где Татьяна сейчас может быть?

Он обернулся, чтобы посмотреть на настенные часы, потом пожал плечами и сказал:

– В это время или в столовке, или храпит ещё. Больше негде. Для процедур вроде ещё рано. – Он осклабился в ухмылке. – А чё? Запал на неё, что ли?

– Да при чём тут… – отмахнулся я, сам не понимая, отчего так нервничаю. – Ладно, давай.

– Ага, – сказал Лёха и закрыл дверь, но тут же открыл и добавил: – Чай никому не отдавай! Дефицит! У меня больше нету.

Я кивнул. Постояв немного перед дверью Татьяны, снова постучал. На этот раз настойчивее. Если она спит, то от такого грохота обязательно должна была проснуться. Дверь конечно же снова никто не открыл. Подождав, пока коридор опустеет, нажал на ручку и вошёл к ней в комнату.

Кровать была аккуратно заправлена. Никаких личных вещей или каких-то других признаков того, что в помещении ещё вчера жил человек, не было. В целом, комната напоминала мою. Такой она была сутки назад, когда я впервые в неё вошёл.

– Что за… – прошептал я, стоя посреди комнаты и озираясь в полном недоумении.

К себе возвращаться не стал. Спустился на ресепшн и спросил у дежурной, где можно найти Регеций. Та с дежурной улыбкой ответила, что Аглая сейчас завтракает. Я поспешил в столовую и обнаружил её за одним из столиков в компании трёх женщин, весело о чём-то болтающих и пьющих чай с пирожными.

– Аглая, мне нужно с вами кое о чём поговорить.

– Доброе утро, Николай, – поздоровалась она. – Это срочный вопрос?

– Не знаю. Думаю, да. Простите, что отрываю.

Она встала из-за стола и отошла в сторону.

– Возможно, я зря паникую, – начал я, растерянно подбирая слова, – но сегодня утром Татьяна пропала.

Аглая, как всегда, улыбнулась и провела рукой по моему плечу.

– Николай, вы и в самом деле зря паникуете. А стоило бы, наоборот, порадоваться за вашу новую подругу. Татьяну сегодня утром выписали и сейчас она уже, наверное, сидит дома и пьёт какао с гренками. Курс лечения подошёл к концу. Для неё, как и для нас всех, это большая победа!

– Как выписали?! – удивился я. – Погодите! Она же ещё вчера…

– Что вчера?

– Просто я не думаю, что она выздоровела! По крайней мере, вчера мне так не казалось!

– Николай, послушайте. Методы лечения в нашем отделении, как вы знаете, не стандартные. Можно даже сказать, несколько экстравагантные. Я не могу раскрывать вам всех тонкостей терапии, но вы можете поверить мне на слово, что Татьяна достигла весьма внушительных результатов в лечении. Причём в её конкретном случае произошло это намного раньше, чем мы изначально прогнозировали. Это её большая личная победа, поверьте! Очень надеюсь, что вы справитесь со своими проблемами ещё быстрее. А я вам в этом постараюсь помочь. Хотя нет, не так. Я вам обязательно помогу! И начнём мы сразу после завтрака. Ждите меня в гости. Хорошо? Заодно и о Татьяне поговорим.

Она снова погладила меня по плечу. Стоило больших усилий, чтобы не отстраниться. Эти постоянные прикосновения, приторная улыбка, заискивающий голос – всё это раздражало.

Ничего не говоря, я вышел из столовой и отправился в свою комнату. То, что произошло, казалось полным абсурдом, нелепицей какой-то. То, как вела себя Татьяна, никак не состыковывалось с тем, что в этом мире считается выздоровлением от СПС. Если воспринимать нормальные человеческие чувства как диагноз, то она ещё вчера была безнадёжно больным спэсом! Вариантов было всего два: либо Татьяна мне врала и искусно притворялась, либо врала Аглая. Я склонялся ко второму варианту. Нет. Правильнее будет сказать: я уверен в том, что врёт Аглая. В таком случае, где же сейчас Татьяна?

Регеций вошла без стука. Мне это не понравилось.

«Она хотя бы во сне стирает с лица эту слащавую улыбку?» – подумал я, усаживаясь на кровати. Психиатр опять же без приглашения разместилась на противоположной стороне.

– Итак, Николай! Вы провели с нами свой первый день, и я хотела бы услышать, что вы обо всём этом думаете.

Я пожал плечами. Разговаривать с ней очень не хотелось. Попытавшись найти хоть какую-нибудь причину для отказа, но не найдя таковой, решил, что попробую свести все разговоры к минимуму. При этом ещё раз попытаюсь разузнать детали таинственного исчезновения Татьяны.

– Неплохо. Я уже говорил, что удивлён.

Она некоторое время продолжала меня изучать взглядом, затем посмотрела в какие-то бумаги, шумно вдохнула носом и сказала:

– Николай, – ещё одна пауза, – вижу, вы расстроены тем, что Татьяна покинула нас. Я права?

– Да, есть немного. Скажем так: меня это настораживает.

– Угу… Она вам нравится?

– Да. Она хороший человек.

– Она говорила вам о том, что хочет выздороветь?

– Да.

– А на ваш взгляд, она была здорова?

– Не думаю.

– В чём это выражалось?

– Она была слишком эмоциональна. Наверное, так.

– Это были положительные эмоции?

– По большей части – да.

– А как вы думаете, больной человек испытывает по большей части положительные эмоции?

– Ну, это слишком обобщённый вопрос, чтобы применять его к какому-то конкретному случаю. Шизофреник, к примеру, тоже может веселиться без особой на то причины. Но это ведь не делает его здоровым.