Омут

– Хрен её знает. Может, и была. Хотя она тут долго прожила. Месяца четыре, наверное, не меньше. Её в начале лета к нам подселили. Вечно цеплялась ко всем, в друзья набивалась. Не нравилась мне она. Слишком правильная, что ли? Я вот, например, говнюк говнюком. Но если по понятиям что-то надо раскидать, то совесть – моё мерило. Никогда никого не подсирал и подсирать не собираюсь. Принципы такие, если хочешь. А Танька – эта и вашим, и нашим. Лезет в душу, поддакивает, кивает понимающе, а потом хлоп – и с Регеций уже о чём-то перетирает по-тихому. Если хочешь моё мнение, я бы ей на твоём месте не доверял. Не Регеций, имею в виду. С этой и так всё ясно. Я о Таньке.

– Я понял, – сказал я, сглатывая комок.

Есть не хотелось. Я выпил стакан сока и уставился в окно.

– Да ладно тебе, сосед! – попытался воодушевить меня Лёха. – Чё ты хандришь? Ну, тёлка как тёлка! Мало таких, что ли? Тем более не красавица. Тут и получше встречаются. Я тут недавно такую шмару замолодил! Ух! Огонь! Она меня за ночь три раза будила! А утром просыпаюсь, а она уже того. Типа выписали. Как и Таньку твою. Студентка, наверное. Красивая сучка! Не парься, короче. Найдём тебе невесту. А с Регеций много не базарь, отмазывайся как-нибудь. Сломает она тебя. Мнительный ты очень. Здесь таких любят ломать.

– Спасибо.

– Будешь должен.

– Я с тобой ещё за вискарь не рассчитался.

– Не боись, я записал в долговую книгу.

– Слушай, а зачем ей все эти танцы с бубнами? Как думаешь? Я имею в виду студентов этих.

– Ну, ты, блин, лошара, – прыснул Лёха. – Ты чё?

– Из-за грантов?

– Блин, ну а из-за чего же? Я же говорю, осмотрись вокруг! Какая в жопу экспериментальная психиатрия? Она себе дом построила и вторую докторскую уже строчит на этой теме! Ты посмотри, сколько у неё власти, сколько пафоса! Про бабки я вообще молчу! Это само собой. Даже не обсуждается. Она тут богиня, блин, олимпийская! Повелительница человеческих душ! Причём направление выбрала соответствующее. С кем попало не работает. Ну, с шизами, параноиками там всякими. Не интересно ей. Они ж не понимают, что над ними специально издеваются. Она выбирает тех, кому не по фиг на её издевательства. Мнительных. Тех, кто в душе остался ребёнком. Любит, падла, рыться во внутренностях. Кайфует. Она ж садистка, Колян! Ты до сих пор не вкурил?

В начале беседы всё это казалось мне если не бредом, то весьма маловероятным. Но чем больше я слушал Лёхины доводы и сопоставлял их с тем, что уже успел здесь увидеть, тем отчётливее понимал, что он, скорее всего, прав. Волосы зашевелились и встали дыбом. Меня слегка передёрнуло.

– И что теперь делать? – спросил я.

– Пердеть и бегать, – буркнул Лёха. – Не знаю, что делать. Тут либо сваливать надо, либо вешаться на хрен. По-другому выйти не получится. Это я непробиваемый. Мне вообще всё по фиг. Может, не настолько спэс, как другие. Не знаю. А если был бы как ты, например, то ещё в первую неделю вилку в столовке спёр бы и вены в ванной вскрыл. По крайней мере, мысли такие были. – Он отставил в сторону пустую тарелку и принялся за сок. – Только бежать, сука, некуда. Вот в чём беда. Да и смысла нет. Найдут по-любому, к гадалке не ходи. Эта сука ментам не заявляет. Каких-то своих людей подключает. Платит им, само собой. Те вычисляют на раз. Был тут один такой бегун марафонский. Вася Конарёв звали. Два раза бегал. Первый раз вернули через день. Избитый весь, челюсть сломана, зубов половины нет. Месяц на ноги вставал, ел через трубочку. Как окреп, сразу опять свалил. Неделю не было видно. А потом смотрю, а его на прогулку выводят. Смирный такой. Глаза пустые, в одну точку смотрят, изо рта слюнка на воротник капает. А он сидит и солнышку улыбается. И Регеций вокруг него пляшет, наслаждается зрелищем. Вот и весь Вася Конарёв. Зашёл в один прекрасный вечер к себе в комнату, набрал полную ванну тёпленькой водички и уснул навсегда. Утром выловили его и, как положено, вперёд ножками с почестями вынесли. Ты теперь, кстати, в его почётной резиденции отдыхаешь.

– Блин, этого мог бы и не говорить, – брезгливо поморщился я.

– Ну вот видишь. Говорю же, мнительный!

– Ты не такой?

– Колян, да мне вообще по фигу! Меня, чтобы до верёвки довести, надо не знаю что сделать. – Он засмеялся. – Опустить на зоне, наверное. Не меньше. Но с этим проблем нет. На зоне я в авторитете. Так что хрен им, а не верёвка. И тебе советую возложить на них с прибором. Иначе сожрут.

Лёха подозвал официанта и попросил добавки. Мне захотелось остаться в одиночестве, поэтому я извинился и ушёл к себе в комнату. Открыв дверь, чуть не подпрыгнул от неожиданности. На кровати сидела Татьяна.

– Привет, – холодно сказала она.

– Привет, – тихо выдавил я, совершенно сбитый с толку. – Ты откуда здесь?

– Аглая попросила с тобой поговорить.

– Давай поговорим. Чай сделать?

– Нет. Некогда. Меня такси ждёт. Поезд через час.

– Какой поезд?

– Электропоезд! – рявкнула Татьяна и скривилась. – Может, хватит уже пустых расспросов? Просто слушай и ничего не спрашивай. У меня нет желания опять строить из себя дебилку.