Омут памяти

К этому времени с «оттепелью» было покончено. В заморозках в духовной сфере агрессивно-националистическое крыло увидело реальные возможности для практических действий, но, судя по всему, поторопилось. В самом начале 1981 года неожиданно был снят с поста главного редактора «Комсомольской правды» Валерий Ганичев. Никаких объяснений по этому поводу не последовало. Я имею основания предположить, что самому Ганичеву причины данного решения были объяснены достаточно недвусмысленно. В апреле того же года освободили от работы главного редактора журнала «Человек и закон» Семанова. Причем еще 18 апреля заведующий отделом пропаганды ЦК Тяжельников внес предложение о награждении Семанова орденом Трудового Красного Знамени в связи с пятидесятилетием со дня рождения, а через три дня срочно отозвал наградные документы.

О причинах снятия Семанова также ничего не было сказано. Но в партийных кругах шли разговоры о том, что Ганичев и Сема-нов, кроме редактирования своих печатных органов, занимались и побочной деятельностью, никак не вязавшейся с их положением в номенклатуре. Время от времени они собирались со своими единомышленниками и «прикидывали» организационные формы изменения в руководстве страны, говорили о необходимости «сильной руки» и наведения порядка. Во время моего очередного отпуска я зашел к Андропову по кадровым делам его ведомства. Он сообщил мне, что арестован автор книги «Осторожно: сионизм», естественно, за антисоветскую деятельность.

— Он из той же категории людей, о которых вы писали в своей статье в «Литературной газете», — добавил Юрий Владимирович.

Звучала эта информация как запоздалая поддержка моей, теперь уже давней, статьи.

Расскажу теперь о чехословацком эпизоде в моей жизни. В тот день, когда наши войска в августе 1968 года вошли в Чехословакию, меня пригласил к себе секретарь ЦК Демичев и сказал, что есть поручение Политбюро поехать мне в эту страну во главе группы руководителей средств массовой информации. Задача следующая: там поступить в распоряжение Кирилла Мазурова — члена Политбюро и пропагандистски помочь чехословацким товарищам в создании рабоче-крестьянского правительства во главе с секретарем ЦК Алоизом Индрой.

Я сказал ему, что первый раз слышу об этой акции.

— На месте все узнаешь, — сказал Демичев.

Команда журналистов была сформирована до моего назначения. В руководители намечался кто-то другой. Быстро получили документы. Полетели самолетом Министерства обороны, который вез туда еще 70 женщин, они должны были заниматься спецсвязью между Москвой и военными в Праге. Вместе со мной были первый заместитель главного редактора «Правды» Борис Стукалин, первый заместитель председателя телерадиокомитета Энвер Мамедов, главные редактора газет «Красная звезда», «Труд», «Сельская жизнь» — всего около 20 человек.

Полетели в неизвестность. Будучи у Демичева перед самым отъездом, сказал ему: чтобы пропагандистски обеспечивать формирование нового правительства, нужны какие-то материалы, листовки и т. д.

— Все это давно на месте, военные все уже сделали, — ответил он. — Там и разберетесь.

Мне показалось, что он и сам был не в курсе событий. Обычная советская неразбериха.

Посадка в Польше, там переночевали и полетели в Прагу, сели на аэродроме в Миловицах, вышли из самолета, и первое, что меня ударило, словно дубинкой по голове, — это виселицы с повешенными муляжами наших солдат. Сели в машину. Поехали на автобусе в здание аэропорта. Там небольшая изгородь, стоят чехословацкие солдаты, а на въезде лозунг «Ваньки, убирайтесь к своим Манькам».

Приехали в посольство, ночевать там негде, в посольстве жили большинство членов Политбюро чехословацкой компартии. Спали они в кабинете советника-посланника Удальцова. Зашел к Мазурову, к послу Червоненко. Делать нечего, сидим ждем. На второй день зовет Кирилл Трофимович и говорит: «Ты знаешь, дело сорвалось. Президент Свобода отказался утвердить временное правительство во главе с Индрой».

Спрашиваю: «Что будем делать?» — «Военные собираются разбрасывать листовки», — сказал Мазуров. — «Посмотри их». Посмотрел. Оказались, как говорится, ни в цвет, ни в дугу. На третий или четвертый день после оккупации во дворе посольства военные жгли костер из этих листовок.

Возникла идея возобновить издание партийной газеты «Руде право», главным редактором которой был Швестка, он же секретарь ЦК. Подошел к нему в коридоре посольства. Он, обливаясь потом, ходил по этажу, без конца звонил кому-то по телефону. Говорю ему, что надо бы возобновить издание «Руде право». Он отвечает, что ни в редакцию, ни в типографию не пойдет, потому что его там «не примут».