Омут. Сборник рассказов и миниатюр

— По какому праву осмелился ты прийти ко мне?

— Не по воле своей, — ответствовал Фат, — от Ярьомы с гостинцем.

Фат выставил кадушку перед троном и снял крышку. Чудесный аромат душистого нектара тут же вырвался из бочонка и ударил чудищу в хобот. Оно чихнуло от непривычного запаха. Страшилище окинуло взглядом подношение и спросило:

— Что желаешь?

— Отпусти Ярьому в его чертог.

— Хе!

Зафыркало чудо-юдо, физиономия его скорчилась от насмешливой гримасы, и оно прыснуло от хохота, сотрясаясь телесами. Чудище чуть не покатилось от булькающего смеха. Минуту-другую и оно вскипело, напрягая все фибры на шее, и заорало что есть мочи.

— Не бывать этому! Пусть службу сперва сослужит!

Котище попятился назад, пока не уперся в башмак Фата, и еще пуще принялся шипеть и царапать воздух.

— В чем его долг?

— Мой остров оберегать!

Страшилище притянуло бочонок, с жадностью погрузило свой хобот в мед, и едва оно сделало глоток солнечного нектара, как тут же сплюнуло с отвращением и словами:

— Какая мерзость!

Чудо-юдо отерло рот, с хобота стекали тягучие янтарные капли и спадали ему на брюхо. Оно запустило руку под корягу, ухватило пригоршню пиявок и слизняков из-под трона и погрузило содержимое в пасть. Часть из них извивалась и успела проскользнуть сквозь корявые пальцы. Оно стало медленно и с наслаждением пережевывать. Фата чуть не вывернуло от смачного чавканья и хруста поедаемых бесхребетных. Закончив трапезу, чудище отрыгнуло, похлопало себя по пузу и повторило действие, но на этот раз оно протянуло пригоршню Фату, тот любезно отказался от угощения, и ползучие гады вновь погрузились в поганое чрево. Причмокивая от удовольствия, оно заговорило:

— Если заменишь Ярьому, тогда отпущу.

— Нельзя мне. Дома ждут.

Чудище поманило Фата костлявым пальцем с длинным ногтем к себе.

— Глянь.

Оно указало в сундук.

— Вот сокровище мое, — с благоговением произнесла образина.

Древний сундук наполняли диковинные камни небывалой глубины цветов всей палитры. Прозрачность одних поражала своей чистотой с розовыми или желтыми оттенками. Пурпурные и лиловые кристаллы переливались ярким блеском и громоздились россыпью. Игольчатые белые минералы, сращенные в пучки, походили на нетающий лед из царства вечной мерзлоты. Флуоресцентные лучи иных хрусталей пленили магией и навевали мысли о гномах и эльфах из пещер. Драгоценные самородки являли рай для ювелира, но среди несметного богатства Фат приметил и вовсе грубые булыжники или рубчатые сколы не к месту.

— Продаешь?

— Дурень! Это души!

Фат вспыхнул от удивления.

— Каждый, кто приходит ко мне, обращается в камень по велению моему, живой камень, — уточнило оно. — У коего душа черствая — у того камень черный, а у коего светлая — благородный. Ярьома ладил со службой до сего времени. Вишь, сколь душ спровадил ко мне.

Чудище подцепило из груды россыпи белый кристалл небывалой красоты с оттенками слоновой кости. Его переливы в лимонном свете Луны особенно будоражили воображение, и Фат поинтересовался:

— Кто он?

— Кристалл души давно уготовлен для Прокла.

Образина любовалась драгоценностью, чахла над белоснежным минералом, словно Кощей над златом.

— Сюда она войдет в конце времени. А ты что вытаращился?

Набросилось чудище на Фата с жуткой гримасой.

— Теперь твоя очередь — полезай в сундук, а станешь противиться, силой заставлю!

Фат подался назад, готовый бежать, хоть под землю провалиться. Правда, куда еще глубже? Мысли закрутились волчком, где бы скрыться. Так, он оказался у входа в галерею.