Омуты и отмели

Во время врачебного обхода Марина обнаружила два неправильных диагноза и залечила плохо заживавший операционный шов у пожилого мужчины-диабетика. Так что на операцию ее пустили, и Марина действительно заметила, что у Лешего падает давление, раньше, чем это отразилось на мониторах. Она осталась с ним и в реанимации, сама удивляясь тому, что не спит уже вторую ночь, а хоть бы что! Марина осознала, что она гораздо сильнее, чем это ей представлялось раньше, и не ощущала ни слабости, ни усталости, ни страха – только уверенность и решимость.

Продержали Лешего там сутки, и Марина все время была рядом, стараясь облегчить его мучительное положение: лежать на спине, не шевелясь и не разгибая колено – в бедренной артерии находилась капсула, через которую вводили кардиоэндоскоп. Заодно помогала и другим – в реанимации было еще двое, а сестра не горела энтузиазмом, так что Марине пришлось и самой кое-что предпринять, и сестру «построить». Леший встал уже на второй день, а потом стал гулять по коридору, пошатываясь и цепляясь то за Марину, то за Мусю. Он чувствовал какую-то удивительную легкость и слабость, словно все силы вытекли. Ему казалось, стоит отпустить руку Марины, и он взлетит, как воздушный шарик. Марине хотелось подержать его в больнице подольше – на всякий случай, но сам Лёшка рвался домой и считал оставшиеся до выписки дни: «Марин, дома и стены помогают!»

Муся тоже удивляла Марину – девочка не плакала, не ныла, послушно и терпеливо делала все, что говорила Марина, а когда отцу стало полегче, сама начала помогать сестрам. Она мыла полы, выносила судна, раздавала лекарства и обеды, а старшая сестра, особенно благоволившая к Мусе и даже учившая ее делать уколы и ставить капельницы, сказала Марине:

– Легкая рука у вашей девочки.

В больнице у Муси тут же завелся «дружок»: маленький вихрастый мальчик Егорка: лет трех, не больше – живой, смышленый на вид, с ямочками на щеках. Марина видела его пару раз то в ординаторской, то в столовой и решила, что сын кого-то из сестер. Муся привела Егорку «в гости» к отцу – малыш держался за ее руку и с любопытством осматривался.

– Мама, папа, это – Егорка!

– Егорка? Где ж ты взяла такое чудо?

Мальчик доверчиво пошел к Марине на руки, и она посадила его на край Лёшкиной кровати.

– Это тети Люси внук! Она уборщица в общей терапии.

И Муся шепотом рассказала матери на ухо, что Егорка – сирота: папы и вовсе не было, мама прошлым летом умерла, отравившись грибами, да она и выпивала к тому же. У бабушки здоровье совсем плохое, еле ходит, но приходится работать – пенсия маленькая, а Егорку девать некуда, вот он и пасется в больнице.

– Ты представляешь, он всех тётенек мамами зовет!

– И тебя?

– Нет, я ж не тётенька!

Егорка стал приходить к ним в палату – Лёшка с удовольствием возился с малышом, когда были силы: рассказывал сказки, даже нарисовал пару картинок. А потом случилось несчастье: Егоркина бабушка оступилась на лестнице и сломала шейку бедра. Тогда Муся стала забирать мальчика на ночь к себе в гостиницу, а потом спросила:

– Мам, а как ты думаешь, может, нам Егорку себе взять?

– Муся! Как ты это представляешь? У него бабушка есть. Или что, вместе с бабушкой?

– Да я понимаю, только как же они будут, когда мы уедем? Он еще маленький, а бабушка – вон, совсем теперь плохая. Его же не заберут у нее, нет?

Марина сама переживала, понимая, что и деньги ничего не решат, если дать. Мальчик был такой забавный, трогательный. Но – своих трое маленьких, куда еще? Может, Толя с Фросей взяли бы? Ну да – вместе с бабушкой… Если бы не пожар, можно было бы забрать в деревню…

Через неделю к ним началось паломничество: по дороге из костромского дома в Москву Толя завез весь «колхоз» повидаться – Ваню, Юлю и Митю. Аркадий с Кирой уже уехали, как сказал Анатолий. Муся сразу повисла на Мите, но никто уже не обращал на это особого внимания. Марина хотела, чтобы Муся уехала со всеми домой, но девочка категорически отказалась: «Ни за что! Я не оставлю вас с папой. И Егорка? Как же он?» А Марина вдруг догадалась, что делать с Егоркой. Через день после отъезда «колхоза» приехал отец Арсений – он долго уговаривал Лёшку отправиться после больницы к ним:

– Это ж поближе, чем Москва-то! У нас не горело, воздух чистый, поправитесь, в себя придете, а потом и домой.

Но Лёшка отнекивался. В разгар беседы вошли Муся с Егоркой – мальчик сначала забоялся чернобородого Арсения, потом осмелел:

– А почему ты в платье?

– Это не платье, дитя, а ряса. Я священник, это у меня форма такая.

– А я подумал – с бородой и в платье! Почему? Раз форма, тогда ладно. Мама, а ты почему плачешь? – Егорка увидел матушку Наталью, которая и правда заливалась слезами, вспомнив погибшего сыночка, подошел к ней и сам полез на колени. – Не плачь. Смотри, чего есть. Это мне мама Света из хирургии дала.

Егорка показал Наташе блестящий металлический шпатель.

– Знаешь, он зачем? Открой рот и скажи: «А-а!» Ну что ты, не умеешь? Надо язык высунуть!