Омытые кровью

Оказалось, приехали на автотранспорте. В группе были конвойники и разбитной старший агент областного розыска с прищуренным по-ленински взором. Их грузовик с глухим кузовом как-то обреченно и уныло застыл в нашем дворе рядом с прилично потрепанным и помятым дореволюционным лимузином марки «Мерседес», принадлежащим нашему уголовному розыску.

Выяснилось, что областная братия находится у нас проездом. Они привезли какого-то бандита для проверки показаний на месте. Путь проделали неблизкий. С поездами связываться не стали. Понадеялись на свой спецтранспорт для перевозки арестованных – фургон «АМО-Ф-15». Машина такого дальнего пути не выдержала и стала спотыкаться, как загнанная кляча. Чего-то в ее внутренностях стучало и лязгало. С трудом она доползла до Углеградска, обессиленно застыла около нашего отдела и честно готова была отдать богу душу.

Потеря боевой колесницы гостей не радовала. Срывались следственные мероприятия. Да и неизвестно, как домой добираться. Так что «АМО-Ф-15» нужно было срочно реанимировать. Чем и занялся с видимым удовольствием наш склонный к механике штатный дежурный и одновременно завхоз Богородцев вместе с шофером из области.

Они возились с грузовиком где-то с час. В результате оттащили фургон на буксире в мастерские автомобильного предприятия шахтоуправления. Там и транспорта, и запчастей, и слесарей полно, без грузовиков много угля не порубишь и не подвезешь.

Следственно-арестованного заперли в специальной комнате для задержанных с голыми кирпичными стенами, разделенной напополам вертикальными стальными прутьями. Я не сдержался и отправился посмотреть на зверя которого к нам привезли. Увидел приземистого, широкоплечего мужика лет за сорок. Был он очень смуглый, с приплюснутым носом и пухлыми губами, так что понятна становилась его уголовная кличка – Папуас. Никаких наколок на руках, шрамов, особых примет. В общем, человек как человек. Только глаза злые и упрямые. И ернические, будто испускают посыл: «сегодня твоя берет, а завтра, глядишь, и посчитаемся».

Потом меня вновь пригласили в кабинет Раскатова. Там областной розыскник, прихлебывая чайку, вдохновенно распинался о своих подвигах и о том, какого страшного зверя он нам привез. При этом он весь лучился непробиваемым самодовольством и высоким чувством собственного величия. Я стараюсь держаться от таких людей на расстоянии – все же они изначально воспринимают весь мир и себя в этом мире искаженно, и что им может в голову на почве самомнения прийти – одному шайтану известно. Сейчас он самозабвенно красовался перед нами.

– Налетчика Савву Вертопраха пять губерний искали. Он по всему Союзу гастролировал. Только по нему телеграммы и слали. А взяли его на «малине» мы. Я лично ему ручонки его изнеженные вязал! Со стрельбой брали, не без этого. И Живота, его главного шныря, мы положили. А на «малине» еще этот был, который сейчас внизу. Папуас – ну надо же, каким погонялом окрестили! – Старший агент отхлебнул чаю и продолжил: – Так он такой невинной овцой прикинулся, что даже прокурора разжалобил. Но меня не проведешь! Я эту шакалью породу знаю, насквозь вижу. Понял, что-то он не договаривает. И отпускать мы его не стали. А потом с Ленинграда описание пришло, так, оказывается, фрукт этот в нападении на нэпманский магазин участвовал. Тут я его и припер.

– И он поплыл? – поинтересовался я.

– А куда денется? Поплыл. Долго держался – я не я и лошадь не моя. А тут размазал сопли. И давай всех сдавать.

– В наших краях чего ему делать? – спросил Раскатов.

– Так сам Вертопрах к нашим краям слабость испытывает. У него здесь связи и лежбища. В двадцать пятом году он нам хороший налет учинил. В двадцать шестом аж три нэпманских магазина на «наган» взял. Папуас пообещал за снисхождение и обещание жизни захоронку показать, которую Вертопрах на черный день держал. Там целый склад оружия и кой-чего из наворованного барахлишка. В вашем Семиречном районе. За Сонными Прядями.

Раскатов нахмурился и спросил:

– А ты уверен, что этот Эфиоп…

– Папуас, – поправил разыскник.

– Что этот Папуас тебя за нос не водит?

– Он? Меня? – искренне изумился старший агент. – Водилка у него не выросла.

– Не похож он на сломленного, – поморщился начальник. – Вон как глазками зыркает окрест. Может, рассчитывает сорваться? Будет мотать тебя по болотам, пока случай не представится в побег уйти.

– Ой, не смешите, я и так смешливый. От наших волкодавов конвойных не убежишь.

– И все-таки поосторожнее. Подожди до завтра. Мои люди, хорошо знающие местность, вернутся. Я их в сопровождение тебе дам.

Это Раскатов имел в виду Карамышкина и Пупырышкина. Ну что ж, они правда всю местность как свои пять пальцев знают. Да и сами калачи тертые. Но разыскник возмутился:

– Да какое сопровождение! У нас Папуас самый надежный провожатый. Я ему доходчиво объяснил, что если обманет, я его там же при попытке к бегству и положу.