Он меня погубит

Я вздернула бровь. Неужели это не все, что хотел сказать дорогой родитель? Кстати, а Билл куда убежал? В какую дырку залез крысеныш?

– Так, – властно начал он, – ты расскажешь все, что знаешь о делишках Нортманов. Дашь показания против него. Я уничтожу его! Верну наши капиталы!

– Нет.

– Что?! – взревел отец.

– Я не буду давать никакие показания: во-первых, я ничего не знаю. Во-вторых, просто не хочу.

– Ты в свое уме, Мелена?! Он разорил меня! Только дом остался и тот скоро отберут!

– Мне все равно.

– Он и твои денежки присвоил: те, которые на твое имя в офшорах прятали.

– Мои? – усмехнулась иронично. – Они всегда были только твоими. Но в любом случае, мне они не нужны.

– Мелена!

– Я устала, отец. Долгий перелет.

Я вышла, оставив его переваривать и недоумевать. Как он мог предположить, что я буду свидетельствовать против Марка! Этого я бы никогда не сделала! Это предательство, а предавать его я никогда не стала бы.

Я поднялась к себе. Не собиралась оставаться в этом доме дольше чем на пять минут, но раз уж здесь – заберу документы. Удивительно, но я все это время путешествовала с паспортом Мелены Нортман. Женщины, которой я никогда не стану.

– Что ты здесь забыл? – сухо поинтересовалась, заметив в кресле Билла. Развалился по-хозяйски, подонок.

– Муж все-таки, имею право.

– Завтра пойдем в мэрию и подадим прошения о разводе. Мой адвокат с тобой свяжется, – я скинула жакет, душно что-то. – А сейчас, свободен.

– Ух, какая, – его глаза маслянисто блеснули, прежде чем Билл поднялся с кресла. Я напряглась. Подозрительная перемена для человека, который ничего общего иметь со мной не хотел. – Смотри-ка, брюхатая, а сексуальная.

Он протянул ко мне руку, хотел дотронуться, но я не позволила, отпихнула резко, но пятится не стала: больше я его не боюсь! Я должна быть сильной за себя и за дочь!

Билл весело рассмеялся и схватил меня за подол юбки, резко на себя дернув.

– Я муж, мне можно тебя трахнуть, – пахнул в лицо запахом виски. – Я тебе во все твои дырки всуну.

– Убирайся! – я размахнулась и залепила ему звонкую пощечину.

– Ах ты потаскуха! – Он с силой толкнул меня. Я улетела в стену, больно ударившись спиной и затылком. Набрала в легкие воздуха и приготовилась крикнуть, но Билл подскочил и закрыл мне рот рукой, засунув внутрь всю пятерню. – Разбаловал тебя Нортман! – Он схватил меня за волосы и потащил к кровати. – Я напомню, как быть покорной, – прошипел и бросил на кровать. Дважды ударил, не кулаком, но лицо онемело, маской болевой застыло. – Будешь орать, начну бить по животу, – процедил сквозь зубы и вытащил руку у меня изо рта.

– Не надо, – выдавила, закашлявшись.

– Надо, – довольно улыбнулся и рванул пуговицы блузки. – Какие сочные сиськи стали, – больно сдавил, пощипывая сосок. – Как он тебя трахал? – спросил требовательно, коленом ноги раздвинув, забираясь под юбку холодными руками, бедра до боли стискивая. – Всю раздолбал? Ну, отвечай!

– Не смей! Ребенок… пожалуйста, – я пыталась умолять, забыв, что рядом со мной не человек.

– Если сдохнет у тебя в животе, плакать не буду.

Я буду! И я зарыдала.

– Сейчас вставлю тебя, потаскуха хренова, – Билл завозился с ремнем и через мгновения колена коснулся член. Как мерзко, боже как это мерзко!

– Нет! – крикнула я. Не позволю больше насиловать меня! Собрала все силы и лягнула его коленом, кубарем сбрасывая с кровати.

– Ах ты…

Я не услышала больше, поясницу пронзила боль, адская, разрывающая, и я закричала, надрывно, во все горло.

– А-аа! – низ живота потянуло и резко отпустило, что-то хлынуло из меня. Нет, этого не может быть! Рано еще!

– Мелена, девочка… – я услышала голос Дороти, дрогнувший в ужасе, наверное, ситуацию оценила. Попытка изнасилования беременной женщины – не для слабонервных.

– Дори, что со мной? – и я снова закричала.

– Вызывай врача! – приказала она.

– Что? – это Билл промямлил.

– Врача! – и бросилась ко мне. – Ты не волнуйся, сейчас тебе помогут.

– Что там? Что там, скажи?!

– Воды отошли, – она погладила меня по волосам, ободряюще улыбнулась, но выглядело это жалко. – Я посмотрю, детка.

Она раздвинула мне ноги и подняла юбку.

– Дори, еще рано. Еще двенадцать недель! – сказала и меня скрутило по новой, жгучей болью низ опоясало.

– Девочка, такое бывает. У тебя схватки начались, – и себе под нос: – Убить мало скотину! Кастрировать!

Врач приехал быстро, но когда его увидела сердце в пятки ушло. Доктор Слоун считался нашим семейным лекарем. У него частная клиника и богатые пациенты. С помощью его связей в центре судебной экспертизы удалось получить свидетельство о смерти мамы. Мне стало страшно. Жизнь моей малышки в руках еще одного чудовища. Говорят, монстры только в страшных сказках бывают, а они вон – рядом с нами, только в личину человеческую облачаются.

– Какой срок, миссис Берроуз? – деловито поинтересовался, надевая перчатки. Он не торопился, а я сходила с ума.

– Двадцать восемь недель, – рвано выдохнула.

– Принесите воды и чистое полотенце, – приказал Дороти. – Проверю раскрытие. – Преждевременные роды, – резюмировал без особого интереса. – Нужно в больницу.