Он - мой лёд

Как бы ни пытался он держатся, колено всё ещё напоминало о себе. Посвятившие всю свою жизнь спорту, мы понимали, чем это может обернуться, но выбора не было. О том, чтобы сняться с соревнований, речи быть не могло, и всё же травма Пашки внушала некоторые опасения. Вот и сейчас я заметила, как после исполнения параллельного прыжка, он стиснул зубы, как по лицу его пробежала тень.

- Да, - отозвался он.

Стоявший по другую сторону борта Рудов внимательно наблюдал за нами. Вскинув голову, Паша посмотрел на него твёрдо и повторил тоном, не дающим усомниться в том, что он сделает всё от него зависящее, чтобы показать достойный уровень катания:

- Всё в порядке, Роман Юрьевич. Не хуже, чем было.

- Но и не лучше, как я понимаю, - Рудов продолжал немного хмуриться, взгляд его был мрачным, тяжёлым.

Сделав пару глотков воды, Паша поставил бутылку на борт. Мотнул головой.

- Критичного ничего нет. Все мы видели снимки – могло быть куда хуже.

Здесь он был прав. Я коснулась его плеча. Дождалась, пока Жаров посмотрит на меня. На миг прижалась к нему и тут же почувствовала, как он приобнимает меня в ответ. Поймала его усмешку.

- Я горжусь тем, что мой партнёр – ты, - призналась я совершенно искренне и выпустила его из рук. – Спасибо за то, что тогда… - улыбнулась уголками губ. – За то, что тогда ты купил мне билет.

- Заметь, в один конец, - Жаров опять усмехнулся.

- В один конец, - подтвердила я. – Так что выбора у нас нет.

Слова эти не имели никакого отношения к моему перелёту в Детройт. Мы с Пашей понимали это, как понимал и Рудов. Билет в один конец. К высшей цели, к мечте. Не отступая и не оглядываясь назад, на прошлые неудачи. Потому что они – прошлое, существующее лишь затем, чтобы стать опытом. Опытом, служащим очередной ступенью на пути вперёд. К золотой олимпийской мечте. И мечта эта была у нас одна.

Вечер перед началом соревнований выдался напряжённым. Несмотря на понимание, что сейчас лучше всего отпустить себя и выбросить из головы ненужные мысли, сделать это в действительности было не так-то просто.

Сидя на диване в своем номере, я задумчиво рассматривала статуэтку, самую первую из тех, что подарил мне «тайный поклонник-болельщик». Эта фигурка стала моим талисманом. Каждый раз, уезжая на соревнования, я брала её с собой, каждый раз, перед тем, как выйти на лёд перед стартом, я сжимала её, лежащую в кармане толстовки, в кулаке. Машущая невидимым зрителям фигуристка…

- Ты красивая, - провела я кончиками пальцев по её светлым волосам, по складкам опавшего на бёдра платья.

Счастливая, она, казалось, только что сделала что-то очень важное. Будто бы только что она закончила прокат с ясным пониманием – победа. Об этом говорила её улыбка – открытая, совершенно искренняя. Тронет ли точно такая же улыбка и мои губы? Получится ли у нас с Пашей? Хотелось верить, что да.

Из головы не шёл наш состоявшийся ещё в Москве разговор с Тимуром. Привыкший добиваться своего, никогда не ставивший под сомнение собственные силы, собственный талант, он открыто сказал, что верит в нашу с Жаровым пару больше, чем в кого бы то ни было. Больше, чем в их пару с Наташей. Что-то в его словах не давало мне покоя, вот только что, понять я не могла. Одно мне было ясно – подобное признание для Тимура значит очень много. Может быть даже больше, чем какое-либо из всех возможных. Больше, чем признание в чувствах. Впрочем, об этом думать сейчас было точно не время.

Будто бы подводя черту под моими размышлениями, раздался короткий стук в дверь. Отложив статуэтку на столик, я откинула плед и встала. Кто там ещё? Пашка?

- Привет, - улыбнулась я, открыв дверь.

На пороге стоял вовсе не Жаров. Пройдясь по мне взглядом, Тимур остановился на лице. Судя по едва различимым искоркам в его зрачках, увиденным он остался доволен.

Без приглашения Богданов зашёл в номер и, закрыв дверь, привалился к ней спиной. Сунув пальцы за петельки на поясе джинсов, снова прошёлся по мне взглядом, на этот раз ещё более пристальным и наглым. Не знаю, как это ему удавалось, но я тут же почувствовала тёплое волнение. Стояла на расстоянии пары метров, понимая – если бы в комнате вдруг зазвучали звуки танго, придумывать нам бы ничего не пришлось. Хмыкнула, вздергивая бровь.

- Привет, - бархат его голоса заставил меня выдохнуть. На руках выступили мурашки.

Медленно, лениво оттолкнувшись от двери, он подошёл ко мне. Касаться не спешил – встал рядом так, что расстояния между нами почти не осталось.

- Тебе не кажется, что времени для того, чтобы ходить по чужим номерам, уже довольно много? – выдохнула я и поняла, что бархатом звучит и мой собственный голос.