Он - мой лёд

Вложив в его руку лезвия от чехлов, я ступила на лёд. Увидела встретившую у борта Наташу и Тимура мать и отвернулась, не желая ни смотреть, ни слушать. Всё, что имело сейчас значение – эта самая минута. Здесь и сейчас мы начинали свой собственный путь к мечте. Здесь и сейчас мы продолжали начатый когда-то путь к цели, невозвратный билет к которой был взят нами лишь в один конец.

Под раздавшиеся уже для нас аплодисменты, мы поприветствовали трибуны. Сделали круг по катку в то время, пока сидящие в уголке слёз и поцелуев Тимур и Наташа дожидались выставления оценок.

- Как ты? – спросил Паша, коснувшись моего локтя.

- В порядке, - ответила я ему.

Удивительно, но волнения я действительно не испытывала. Ещё недавно не дающее мне покоя, оно отступило, оставив лишь желание борьбы, желание доказать самой себе, что всё не просто так. Впервые за долгое время я чувствовала уверенность в собственных силах. Знала, что её, так же, как и тревогу, нельзя выпускать из-под контроля и потому целиком и полностью сосредоточилась на своих ощущениях. На чувстве льда под лезвиями коньков, на энергии внутри себя, на понимании, что я должна сделать в следующие минуты.

- За произвольную программу Наталья… - зазвучал голос диктора на английском, и я мысленно устремилась в наше с Пашкой танго, делая всё, чтобы не услышать оценки. Знала, что выставленные судьями баллы высоки, однако в данный момент значения это не имело.

Новые овации, смешавшиеся с восторженными вскриками. Мельком я заметила стоящих в первом ряду девочек. Совсем ещё юные, они подняли небольшую растяжку, где на фоне синего льда были изображены мы с Жаровым. Надпись на ней была короткой – только два слова.

- Только вперёд, - прочитала я и повернулась к партнёру как раз в тот момент, когда диктор объявил наше выступление.

Не сговариваясь, мы поехали к центру катка и, посмотрев друг на друга, улыбнулись. Встали в изначальную позу.

- Только вперёд, - отозвался Паша, глядя на меня с абсолютно мужской уверенностью.

Именно за эту уверенность я была ему благодарна: уверенность во мне, в нас. Каждый раз, выходя с ним на лёд, я знала, что могу не сомневаться в нём, что бы ни случилось. И сейчас я тоже не сомневалась. Ни мгновения. Как бы мы ни выступили сейчас, какое бы место ни заняли, дальше мы пойдём вместе. Рука об руку к мечте.

Не сдержавшись, я посмотрела в сторону бортика и увидела стоящую рядом с Рудовым мать. Мимолётно улыбнулась ей, понимая, что по-прежнему не боюсь. Когда-нибудь мы поговорим, сейчас же…

Вера

- Хоть что-то достойное мы с тобой сделали, - проговорила я, смотря на стоящую в центре катка дочь.

Лиф её алого платья, как и подол, украшала ажурная вышивка, волосы были собраны крупной красно-чёрной заколкой с камнями, мерцающими сейчас в свете ламп. Каждая деталь, каждый штрих продуман до мелочей.

Когда она только успела так повзрослеть? Ещё недавно она была совсем девчонкой – угловатой, не способной разобраться с собственными руками, сейчас же я видела перед собой полную изящества молодую женщину.

- Что-то? – услышала я голос Рудова.

Сделала глубокий вдох, не спеша отвечать. Дочь была его отражением. Всё в ней напоминало его: черты лица, осанка, но главное – взгляд. Наша с ней внешняя схожесть всегда была только видимостью.

- Давай посмотрим прокат, Роман, - только и ответила я. – Это всё, что нам с тобой осталось.

Он невесело усмехнулся, и я, не удержавшись, всё-таки посмотрела на него. Роман тоже обернулся ко мне. В глазах его только на миг отразилась тень прошлого, а после он, возмужавший и всё такой же по-мужски интересный, устремил взгляд на каток. И на тот же миг я позволила себе задуматься о том, могло бы у нас что-то получиться, если бы я была смелее? Если бы не испугалась разницы в возрасте, осуждения? Если бы позволила себе немного больше?

- Наша дочь – лучшее, что у нас могло получиться, - сказал Рудов. – И, как бы там ни было, я благодарен тебе за то, что она у меня есть.

Слова его сменились воцарившейся над катком тишиной и последовавшими за ней буквально в следующие секунды звуками музыки. Танго. Узнав о том, что пары наши будут выступать под одинаковое музыкальное сопровождение, я испытала нечто странное: злость, негодование. Позже пришло желание доказать то ли Роману, то и Оле, то ли самой себе… Что доказать? Сейчас, глядя на то, как моя дочь и парень, таланта которого я когда-то не оценила в полной мере, не смогла раскрыть, свободно и легко исполняют элемент за элементом, я и сама не знала.

Юбка Олиного платья взметнулась красным всполохом, когда она, оттолкнувшись ото льда, взмыла в воздух в начатом со сложного захода прыжке. От неё, так же, как и от стоящего рядом со мной у борта мужчины, исходила уверенность. В этом они тоже всегда были схожи. Моя дочь была смелее меня. Во всём. Во всём, что не относилось к фигурному катанию, во всём, где лёд не был главным. Впрочем… И в том, где был, тоже.