Он не хотел предавать

— По крайней мере, для такой, как она…

— Но слухи-то о них ходили?

— При жизни Егора Ильича — нет, ничего подобного я не слышала. А когда он погиб и Лежнев уволился, тогда, правда, у народа языки развязались. Поговаривали, что Лежнев по пьянке хвастал… Но такому человеку разве можно верить? Я думаю, он сам о себе слухи распускал, чтобы перед остальными выпендриться. Болтун этот Лежнев был, второго такого поискать!

Такого же мнения о Лежневе, он же Пьер Луи Леже, придерживались и другие женщины: внешне непримечательный, невысокого роста, но холерик, с темпераментом.

Мужчины-водители отзывались о Лежневе как о хорошем механике, правда, говорили, что он в отечественных машинах был полный ноль. Одни раз мужики попросили его посмотреть движок в «Жигулях», так этот Лежнев такого наворотил — они даже подумали, что он специально идиотом прикинулся, чтобы им не помогать. Но в иномарках Лежнев сек, это точно. Лучше его никто не разбирался. По звуку движка определял уровень масла, знал все тонкости двигателей.

Чисто как человек был сволочью, на этом мнения сходились, но сволочью своеобразной. «Любил строить из себя папу римского», — охарактеризовал его один водитель. В гараже тоже все были уверены, что Лежнев — свой, русский, но кликуху Француз дали ему именно водители. Оказывается, Лежнев хвастал, будто пару лет работал во Франции таксистом, гонял на таких скоростях, какие никому из местных там и не снились, имел собственный спортивный «феррари».

Вел себя Лежнев заносчиво, считал себя белой костью, но в его манерах и ухватках было нечто такое, что позволило мужикам из гаража выдвинуть собственную версию его прошлого. Между собой они решили, что Лежнев, скорее всего, отсидел пару лет за границей, может и во Франции, и научился разбираться в иномарках в тюремной мастерской. Эта версия больше вязалась с характером Петра Лежнева.

Мочалов уже собирался уходить, когда по кабинетам разнеслось: «Приехала!» Выглянув в окно, Олег увидел черный лимузин, остановившийся напротив здания управления с таким расчетом, чтобы задняя дверца оказалась точно напротив двери подъезда. Из лимузина вышел водитель в черном костюме и синей рубашке с галстуком, похожий на пилота международных авиалиний. Обойдя машину кругом, он открыл заднюю дверцу.

Сначала появились две стройные ножки в летних туфлях. Они опустились на асфальт, и из лимузина не вышла — появилась, возникла! — изящная блондинка в меховой накидке. Взяв из рук водителя предупредительно открытый зонт, вдова поспешила в вестибюль здания.

«Явилась!» — вздохнул кто-то с нескрываемым раздражением.

— Кто это? — спросил Олег, хотя уже догадывался, какой последует ответ:

— Любовь Сергеевна Кричевская-Завальнюк. Молодая хозяйка.

Приезд вдовы Завальнюка сопровождался суматохой, достойной визита королевы.

— Ее всегда так встречают?

Сразу несколько голосов ответили со вздохом:

— Всегда.

Работа, прерванная визитом царственной особы, медленно стала входить в колею, когда в отдел кадров вбежала испуганная, запыхавшаяся помощница покойника Завальнюка. Увидев Мочалова, она обрадовалась, что не упустила его, замахала руками:

— Скорее поднимитесь наверх, вас Любовь Сергеевна вызывает!

Она шла, почти бежала по коридору к лифту, оглядываясь на медлящего Мочалова:

— Пожалуйста, скорее! Мне и так из-за вас уже влетело!

В ее голосе дрожали сдерживаемые слезы.

— Из-за меня? — улыбнулся Олег. — А что я такого сделал?

Девушка фыркнула что-то в ответ и побежала вперед по коридору.

Следователь с интересом вошел в приемную вдовы.

— Любовь Сергеевна, он уже здесь, — дрожащим голосом говорила в телефон помощница. — Хорошо, передам. — И, подняв голову, строго обратилась к Олегу: — Ждите, вас сейчас вызовут.

Мочалов усмехнулся про себя: вдова набивает себе цену! Минут пятнадцать он переминался с ноги на ногу, разглядывая интерьер приемной, включавший кадку с пальмой — драценой. Наконец на столе брякнул телефон: высочайшая особа изъявила желание видеть следователя.

— Проходите, — кивком указала помощница, распахивая перед ним дверь.

Следователь вошел в кабинет. Напротив него, за широким офисным столом в высоком кресле восседала (не сидела, а именно восседала, как на троне) элегантная, красивая светловолосая женщина. На ней был черный костюм, и Мочалову невольно пришла на ум дурацкая реклама шампуня от перхоти… Он улыбнулся. Ни одна жилка не дрогнула в лице красавицы, она смотрела на следователя в упор и молчала.

Когда на вас пристально смотрит молодая, очаровательная дама, вы невольно чувствуете себя провинившимся. Мочалов развел руками:

— Здравствуйте, Любовь Сергеевна, я следователь межрайонной Таганской прокуратуры Мочалов, рад с вами познакомиться. — Он полез было в карман за удостоверением, но вдова его перебила:

— Ваша фамилия от слова «мочалка» очень вам идет! — с уничижительной любезностью заявила она.

Следователь опешил. Он ожидал прохладного приема, но вдова как-то уж чересчур лихо рванула с места в карьер. Теперь Мочалов был уверен, что она специально дожидалась, когда он первым начнет говорить, чтобы оборвать его.