Он не хотел предавать

«Здравствуйте!

Я прилегаю в Париж 11 июня и пробуду дня два или три, в зависимости от обстоятельств командировки. Если вы в самом деле хотите встретиться, скажите, где и когда. Я даже не знаю названия гостиницы, в которой остановлюсь. Во времени я буду крайне ограничен, потому что приезжаю с коллегами. Скорее всего, у нас будет всего несколько часов. Этого так мало, что я заранее боюсь не успеть сказать вам главное из того, о чем передумано за это время».

Ответное письмо Юры Малышева рождалось в муках. Это напоминало шпионскую радиоигру: «Коля пишет Оле. Оля пишет Коле». Из потока дезинформации, идущей с обеих сторон, надо суметь выудить крупицу правды. А что правда кроется в любой лжи — Георгий не сомневался.

— Не нужно разводить сопли в сахаре! — перечитывая составленный Яцеком текст, сердился он. — Это мужик пишет, понимаешь? Мужик!

Яцек парировал:

— Гольцов, ты ни хрена не разбираешься в женской психологии. Доверься профессионалу! Твою лабуду она даже читать не станет.

— Это не моя лабуда, а Малышева. Я лучше тебя Юру знал. Вычеркни сопли!

— Слушай, ты любовное письмо пишешь, а не телеграмму министру обороны. Что писать? Есть, так точно, докладываю? — злился Яцек.

В день, когда Любовь Кричевская получила по электронной почте это письмо, старший лейтенант Юрий Малышев прибыл в Париж. Вместе с ним в аэропорт Орли из Москвы прилетел внештатный сотрудник польской «Газеты Выборчей» Яцек Михальский. Двое не знакомых между собой попутчиков в аэропорту сразу же разделились: внештатник-журналист, закинув на плечо видавшую виды спортивную сумку, отправился на станцию скоростного метро, которое доставило его из Орли на линию «С» парижского метро: Малышев уехал на такси.

Прибыв в гостиницу, Гольцов спросил у регистратора ключ от заранее зарезервированного двухместного номера и попросил разрешения оставить в сейфе гостиницы ценный сверток. Войдя в номер, он первым делом извлек из дорожной сумки ноутбук и проверил электронную почту Юры. Его ожидало письмо от Кричевской.

«Милый Юра, ваше письмо меня убило. Несколько часов? Всего несколько часов? Нет, это невозможно. Мне так много нужно вам сказать! Я думала, мы с вами проведем вместе хотя бы неделю. Я так долго мечтала о нашей встрече, так ее ждала, что сейчас чувствую себя обманутой. Не вами, нет! Вы — самый благородный человек, кого я знаю. Неужели вы не можете подарить мне хотя бы один день? Я заслуживаю того, чтобы вы пожертвовали одним днем, только одним днем! Я расплакалась, читая ваше письмо. Не надо меня мучить наспех сказанными словами и скомканными рукопожатиями где-то в ресторане на виду у всех… Правильнее не встречаться совсем. Так будет лучше для нас обоих. Простите меня. Л.».

Яцек приехал в гостиницу с разницей во времени полтора часа, где был, не рассказывал, зато успел прихватить по дороге воды и бутербродов. Теперь он ходил по комнате, на ходу жевал сандвич с салатом и ворчал:

— Ну молодец! Настоял на своем, показал железные принципы. Я говорил тебе, что не надо перегибать палку? Сейчас она плюнет на твоего Малышева, махнет хвостом и укатит в Южную Африку на Лимпопо. Все-таки зря я тебя слушал.

— Она торгуется, — ответил Георгий. — Это такой тип баб. Если Малышев сразу на все согласится, она начнет водить его за нос, по сто раз менять место встречи…