ОН. Новая японская проза

Он достал из шкафчика куртку и поднес ее к свету электрической лампочки. Ткань оказалась застиранной, в тон порозовевшей от холода кожи Бена. У ворота куртка пообтрепалась. Интересно, сколько таких же вот тощих мальчишек, сбежавших из дома, надевали до него эту куртку? Сколько их отринуло уют родного гнезда вместе с одеждой, заботливо купленной родителями, чтобы найти себе прибежище в ночном Синдзюку?

Бен сбросил фланелевую рубашку и надел белую куртку. Она пришлась точно впору. Он застегнул пуговицы до самого ворота и оглядел себя. На нагрудном кармашке крохотными буквами было вышито «CASSEL». Тут Бен впервые осознал, что английское слово написано с орфографической ошибкой. Правильно было бы «CASTLE» — «замок». Ну и что. По-японски-то все равно никакой разницы нет. Бен шепотом повторил японское звучание. Приятный, гладкий, как галька, звук. Натянув форменные брюки, Бен засунул свои вещи в шкафчик. Бросил взгляд на длинную лестницу, спускающуюся к площадке второго этажа. Недавний страх испарился.

3

У парня был нездоровый бледный цвет лица. Причем не только из-за искусственного мертвенного света пластиковой люстры. Вид у него действительно был больной, но отнюдь не жалкий. Скорее даже высокомерный. Парню явно не исполнилось и двадцати, но впечатление было такое, будто он проработал в этом кафе лет сто. Во всяком случае, он мог простоять на своем месте у стойки на втором этаже, не двигаясь и не отходя никуда, много часов.

Когда Бен спустился по лестнице на второй этаж, парень уже поджидал его. Он натянуто улыбнулся — ведь Бен был в точно такой же форме. Но стоило Бену приблизиться, как улыбка погасла. Бен подошел еще ближе к стойке, на которой аккуратными рядами стояли стаканы для воды и чисто вымытые пепельницы. Парень попятился. Бен даже растерялся. Надо поскорее представиться, лихорадочно подумал он. Только вот ему еще ни разу не доводилось представляться по-японски. Можно сколько угодно кланяться, а вот сказать-то нечего. В голову лезет какая-то чушь, вроде предложения из учебника японского языка, которое Бен когда-то почерпнул в университете W. В данном случае она просто нелепа. Интуитивно почувствовав это, Бен выбрал кое-что попроще: «Рад познакомиться. Меня зовут Бен Айзек».

Сказал — и самому стало неловко. С Андо он никогда так не разговаривал. И зачем только он сказал эту неуклюжую фразу? Однако парень отреагировал самым обычным образом. Он даже глазом не повел, словно и не заметил смущения Бена. Он промолчал и долго-долго смотрел на американца. Форма-то такая же, а вот лицо…

Парень смотрел молча, и на его зеленоватой физиономии не выразилось никакой мысли. От этого прекрасно отрепетированного молчания у Бена зазвенело в ушах. Наконец это стало просто невыносимым. Ощущая себя существом низшего порядка, Бен пересилил себя и спросил:

— А вас как зовут?.. — И тут же сообразил, что совершил промашку — спросил недостаточно вежливо, ведь он разговаривал с вышестоящим. Бен поспешно поправился. Парень нехотя раскрыл рот и процедил:

— Масумура.

При этом его бесстрастная физиономия слегка напряглась. Вот оно как! Да парень просто изображает из себя крутого! На самом деле он сам боится Бена. Смех, да и только!

Парень опять погрузился в молчание. Ничего не поделаешь, подумал Бен, придется теперь тут каждую ночь работать с ним за одной стойкой, с восьми вечера и до шести утра. Иначе плакали 15 тысяч иен в месяц! При этой мысли Бен ощутил легкое отчаяние. Надо как-то разрядить обстановку — но как? Лихорадочно пытаясь что-то придумать, он вдруг уцепился за фамилию парня. Бен определенно встречал где-то что-то похожее… Может, в учебнике японского языка? Или в журналах и книгах, наваленных грудами в комнате Андо? А может, то было «Масуда» или «Масума»? Но точно там был иероглиф «масу», обозначающий глагол «увеличиваться», «возрастать». Во всяком случае, в памяти Бена сохранилось смутное воспоминание о фамилии с таким иероглифом.

Бен протянул руку ладонью кверху. Ему вспомнилось, как некогда Андо пальцем рисовал на ладони иероглифы своего имени. Так и теперь Бен начертил на ладони сокращенный вариант иероглифа «масу», а потом более четко вывел «мура» — «деревня».

— Ваше имя пишется такими иероглифами?

Масумура брезгливо скривился.

— Нет, не такими, — отрезал он.

И ничего не добавил. Словно давая понять, что больше о себе он ничего не скажет.

И Бен отступился. Так парень и остался в его памяти просто «Масумурой». Эти безымянные, безликие звуки стали неотъемлемой чертой парня — как и его бесстрастная зеленоватая физиономия.

Масумура еще раз окинул взглядом Бена, точно сравнивая лицо и форму. Потом отступил еще на шаг.

Ему тоже явно хотелось о чем-то спросить. Но он не знал, как обратиться к Бену. В результате он не сказал ни «вы», ни даже «ты», а просто ткнул подбородком туда, где стоял Бен, и коротко бросил:

— Американец?

Теперь промолчал Бен.

Он уклонился от пристального взгляда Масумуры и уставился на широкую лестницу, спускавшуюся со второго этажа на первый.

«Что, не о чем больше спросить?» — злобно подумал Бен.