Он/Она

– Хорошо. А Рокотов собирается разводиться? – Теперь уже отец серьёзно настроен прояснить все детали.

А я не знаю, что ответить. Да, сегодня при мне Глеб про развод друга упомянул, но нюансов я не знаю, а тем более когда Герман это собирается сделать.

Рокотов видит, что я зависла, скорее всего, вопрос отца слышал. Отбирает телефон, решив самостоятельно ответить на вопросы.

– Собираюсь, Марк. В самое ближайшее время. Думаю, решу этот вопрос за неделю, – слышу минутную тираду от отца. – Пока. Ещё увидимся.

Отключает звонок. Снова утыкается мне в шею, жадно вдыхая запах.

– У тебя всё сложнее, чем у меня, да? – наконец, решаюсь спросить.

– Немного. Когда-то отец Лики организовал слияние, чтобы я мог остаться на плаву. Вливание извне было необходимо, но довеском шла Лика, которую отец, видимо, так спихнуть никому и не смог. Мы подписали брачный договор, по которому при разводе я должен отдать ей третью часть, ту самую, которую имел её отец. В перерасчёте на акции – это тридцать пять процентов. В свою очередь, Лика должна оставить мне наследника, которого, как ты уже поняла, нет. Детей она не хочет и никогда не хотела. При разводе битва будет за эти самые проценты, уже не тридцать пять, но как минимум двадцать. Последний год я уговаривал её в качестве отступных взять фирму поменьше, чтобы не дербанить свою компанию. Она почти согласилась, но теперь появился Лавийский, который, уверен, будет настаивать именно на части большого бизнеса, чтобы эту самую часть потом выгодно продать. А вот кто её купит, чистой воды лотерея…

– Может тогда подождать с разводом? – предлагаю, понимая, что сейчас мы говорим о деле семьи. – Возможно, она согласится на альтернативный вариант…

– Сколько осталось? – кладёт ладонь на мой животик. – Шесть с половиной месяцев?

– Да.

– Нет времени ждать, да и незачем. Хочу избавиться от своего ненастоящего брака, чтобы, наконец, обрести семью.

– Я могу чем-то помочь? – несмело заглядываю в глаза. – Хоть чем-нибудь.

– Нет, Васенька. Я сам. Твоя задача, точнее, ваша: заниматься приятными делами, много кушать и больше отдыхать, – улыбается, а у меня от этой улыбки мурашки табуном по спине бегают и румянец приливает к щекам. Поэтому мы сейчас идём в кроватку, – поднимается вместе со мной и застывает, глядя в глаза. – Скажи.

– Ещё!

– Как же мне нравится это маленькое слово из трёх букв!

Глава 21

Герман

– Восемнадцать процентов. Точка, – рычит Глеб.

Вошёл в раж, теперь не остановится, пока не будет так, как он решил. Адвокат Лики тушуется под напором прожжённого юриста, знающего все нюансы брачных договоров.

И где она, интересно, этого юнца нашла. Кажется, он от каждого гневного выпада Глеба дёргается, как от удара шокером.

Уже около двух часов делим проценты, которые должны отойти Лике после развода. Я не участвую, молча наблюдая за работой друга. Он знает, что делает и что говорит. Безоговорочное доверие – залог нашей крепкой дружбы.

Лика, в свою очередь, пытается вставить слово в каждое предложение, совершенно не понимая, что говорит, и часто не по делу. Бьётся за каждый процент. Я рассчитывал отдать двадцать, но Глеб уже снизил планку до восемнадцати, а значит, не отступит.

– В этой компании часть моего отца! Я хочу треть! – Лика переходит на звонкий крик, от которого уши закладывает.

– Анжелика Семёновна, – цедит Глеб, – по условиям вы можете получить треть только при наличии наследника, которого, как мы знаем, нет. Этот пункт, кстати, ваш отец внёс сам и даже настаивал на конкретной формулировке.

– Потому что идиот! Я никогда детей не хотела, он это знал. Решил таким образом меня заставить. А я теперь не могу получить то, что мне положено.

Глеб закатывает глаза. Он уже раз десять говорит Лике одно и то же – бесконечное колесо хотелок моей жены. Вот только хотелки – одно, а юридический договор – совсем другое.

Лика хоть умом и не блещет, но прекрасно это понимает. Давит на свою тупость, берёт на измор, решив, что Глеб сдастся.

Не на того нарвалась! Он может десять часов повторять одно и то же, если потребуется. Было дело. Я в нём уверен. Лика плохо его знает, потому что за пять лет так и не попыталась узнать.

– Может, всё-таки остановимся на двадцати? – умоляюще просит юнец.

Ему нужно хоть как-то отработать свои деньги. Он и так-то всего несколько фраз сказал, будем молчать – просрут всё.

– Ты так настаиваешь на пункте о наследнике, – вот теперь Лика обращается ко мне, – но, насколько я знаю, он у тебя уже есть. – Её глазки сверкают.

А я-то всё ждал, когда выдаст мне эту информацию. Лавийский не мог ей не рассказать, как прошёл суд с Василисой. Наверное, рыдал на плече у моей жёнушки, оплакивая не полученные миллионы.

– Есть. И женщина, которая станет моей женой, тоже есть. Признание мною этого факта тебе никак не поможет. В нашем договоре пункта об изменах нет. Моя личная жизнь – это моя личная жизнь. Я же в твою не лезу.

Лика поджимает губёшки. Провокация не удалась. Я спокоен, потому что Глеб рядом, и Василиса два дня поддерживала меня.