Он. Она. Другая (СИ)

Нафиса сама берет его за руку и к прямоугольному пруду, в котором плавают красные, золотистые и белые рыбы. Она стоит на бордюре, а он, сидя рядом с ней на корточках, показывает пальцем на одну из них и говорит:

— Смотри, совсем близко к тебе подплыла. Познакомится хочет, наверное.

— Правда? — приняв его слова за правду, с блеском в глазах спрашивает она.

— Да, — улыбаясь, кивает.

— Привет! Меня зовут Нафиса! Мама, посмотри, здесь золотая рыбка, как в сказке.

— Точно! Как в сказке. Загадай желание, — смеюсь и радуюсь ее любознательности и детской наивности. Как это прекрасно — дарить ребенку яркие, положительные эмоции. — А давайте я вас сфоткаю. Тут такой вид классный.

— Да! — весело соглашается дочка и внезапно, совершенно неожиданно для нас обнимает Наримана за шею и прижимается к нему щекой.

Мы с ним встречаемся взглядами, но он несмотря на нашу общую растерянность, тоже обнимает Нафису. Я же дрожащим пальцем нажимаю на кнопку. Делаю еще два похожих снимка, после чего мы еще несколько минут любуемся рыбками и отпускаем девочку побегать вокруг с другими детьми. Сами же устраиваемся на свободной скамейке.

— Я сто лет здесь не был и в шоке от того, как все изменилось.

Нариман переплетает наши пальцы и мне невероятно хорошо от его простой, но очень нужной мне ласки.

— Подожди, ты еще пруда с уточками не видел! Обалдеешь.

— Вот так работаешь, работаешь и ничего не замечаешь, — смотря вдаль, говорит он.

— С маленькими детьми приходится знать все “злачные” места города. И это ей еще четыре.

— Ничего, я готов. Можешь просветить меня.

Он снова делает это. Подносит мои пальцы к губам и целует их, запуская по телу мурашки, от которых бросает то в жар, то в холод.

— Все, я поиграла! — сообщает нам подлетевшая Нафиса. Всего-то десять минут прошло.

— Отлично. Пойдемте погуляем, белочек покормим!

— Ураа! Белочки.

Вскоре мы ступаем на сосновую аллею, вдоль которой на проводах растянуты пока еще выключенные лампочки. Но с наступлением темноты они зажгутся и дорожу заполнят влюбленные парочки. Нафиса бежит впереди и высматривает белок. Не знаю, как в других местах, но в Алматы они почти ручные — бойкие, бесстрашные и с удовольствием идут на контакт с человеком, если у него есть что-нибудь съестное. Мы принесли из дома грецкие орехи и остановившись у ели, я стучи ими, зазывая грызуна.

— Вот она! — кричит нам Нафиса.

Прыткая белка выбегает из-за елки и стремительно взлетает на сосну, а оттуда прямиком в домик-кормушку на прочной ветке. Дочка подпрыгивает, пытаясь увидеть ее вблизи, но не достает. И тогда Нариман берет ее за подмышки, поднимает, как пушинку и сажает на плечи.

— Ой, вот она! Такая пушистая и красиииивая! Мама, орешек!

Вкладываю в ее ладошку орех, после чего уже она заботливо устраивает в кормушке. Схватив лакомство крохотными лапками, белка принимается его увлеченно грызть, а Нафиса восторженно хохочет, запрокинув голову и положив ладони на щеки Наримана. Быстро вытаскиваю телефон из сумки и делаю несколько снимков, когда на эту парочку красиво падают лучи майского солнца. Не могу удержаться и отправляю фото сестре. У нее смартфон всегда под рукой, поэтому ответ приходит быстро:

“Я щас расплачусь. Хороооош”

— Ой, Нафиса, у тебя шнурок развязался, — замечает Нариман и садится на одно колено рядом с дочкой. — Давай помогу.

— У меня новый кроссовки. Мы их сегодня купили, — хвастает девочка.

— Да, я предлагала на липучках, а она уперлась, что именно эти хочет, потому что они с единорогами, — рассказываю я. — А шнурки завязывать не умеем.

— Смотри, самая простая техника, — Нариман вытягивает две белые полоски. — Сначала делаем две петли, их еще называют “ушками зайца”.

— А почему? — Нафиса кладет руку на плечо мужчины.

— Ну потому что они похожи на уши зайца. Разве нет?

— Да!

— А теперь мы их завязываем между собой. Когда моя племяшка училась завязывать шнурки, она говорила: “Зайчик-душка, у него два ушка”. Сможешь повторить?

— Зайчик — душка, — повторяет, глядя на него с улыбкой. — У него два ушка.

— Молодец! — хвалит он.

Сегодня отчетливо понимаю, как Нафисе не хватало подобных прогулок в осознанном возрасте, ведь все полтора года она гуляла либо со мной, либо с отцом — никогда вместе. А сейчас все по-другому — так, как было в моем детстве, когда мы с родителями и Ирадой ходили в Парк Горького.

После долгой прогулки ужинаем в кафе в центре, а в восемь возвращаемся домой. Удивительно, как Нафиса не заснула по дороге. Казалось, у нее второе дыхание открылось, потому что в пути она пересказывала нам весь свой день.

Нариман доводит нас до квартиры и уже собирается прощаться, как Нафиса поворачивается к нему и, взмахнув пушистыми ресницами, спрашивает удивленно:

— А ты что не к нам?

Нариман, рассмеявшись, садится на корточки, чтобы быть на одном уровне с малышкой, ответил:

— Тебе нужно ложится спать, а маме отдыхать, потому что ей завтра на работу.

— Но я не хочу, чтобы ты уходил, — надув щечки, пробубнила она.

— Мне тоже завтра на работу. Но я могу приехать завтра, хорошо?