Он придет

Мы сплелись в единый клубок; язык пса болтался у меня где-то над ухом, роняя на меня слюни, жуткая пасть распахнулась в агонии – в дюйме от того, чтобы отхватить мне кусок лица. Я вложил всю свою силу в вилы, толкая, выкручивая и едва сознавая, что слышу пронзительный женский визг. Отто вдруг тявкнул, как щенок. Зубья вошли на последний дюйм и во что-то уперлись – я уже не мог вонзить их еще глубже, как ни старался. Его глаза широко открылись, словно в гордой обиде, спастически заморгали и закрылись. Конвульсивно подергивающееся тело завалилось на меня. Из пасти хлынул поток крови, заливая мне нос, губы и подбородок. Я поперхнулся, втянув ноздрями теплую соленую жижу. Жизнь покинула пса, и я с трудом выкатился на свободу.

Все это заняло менее чем полминуты.

Ким Хикл посмотрела на мертвого пса, потом на меня – и бросилась к двери. Я кое-как поднялся на ноги, выдернул вилы из бочкообразной груди и заступил ей дорогу.

– Назад! – выдохнул я, с трудом переводя дух. Махнул вилами, с которых разлетелись тягучие струйки крови. Она застыла.

В оранжерее воцарилась тишина. Дождь прекратился.

Молчание нарушил низкий противный треск – из трупа огромного пса прорывались газы. За ними последовала гора фекалий, скатываясь по обмякшим лапам и смешиваясь с мульчей.

Она посмотрела на это и разрыдалась. Потом обмякла и опустилась на пол с безнадежным оцепеневшим видом беженца, перехваченного вражескими солдатами.

Я воткнул вилы в землю и оперся на них. Мне понадобилась целая минута, чтобы перевести дух, и еще две-три, чтобы оценить полученные повреждения.

Плащ был окончательно загублен – порван и пропитался кровью. С некоторым усилием я стащил его и бросил под ноги. Один рукав кожаной куртки тоже оказался распорот. Я снял и ее тоже, после чего закатал рукав свитера. Осмотрел бицепс. Слои ткани предотвратили худший исход, но выглядело все не лучшим образом: три колотые раны в окружении лабиринта ссадин, которые уже начали опухать. Рука плохо двигалась и ныла. Я согнул ее – вроде не сломана. То же самое и с ребрами и другими конечностями, хотя все тело жутко болело. Я осторожно потянулся, используя типовые упражнения для восстановления подвижности, которым выучился у Ярослава. Скоро почувствовал себя получше.

– Отто делали прививки? – спросил я.

Она не ответила. Я повторил вопрос, подкрепив его решительным захватом древка вил.

– Да. У меня есть справки.

– Я хочу на них взглянуть.

– Это правда. Вы можете мне верить.

– Вы только что натравили на меня этого монстра, чтобы он перегрыз мне глотку! В данный момент степень доверия к вам не слишком-то высока.

Женщина посмотрела на мертвое животное и лишь погрузилась в медитативное покачивание, полностью уйдя в себя. Похоже, она была из тех, кто привык к долгому ожиданию. Но я был не в настроении испытывать, кто в этом деле выносливей.

– У вас есть два варианта на выбор, миссис Хикл. Один – сотрудничать, и тогда я оставлю вас в вашем маленьком Уолдене[106]. Или же вы можете усложнить мне задачу, и мне придется проследить за тем, чтобы ваша история попала на первые полосы «Лос-Анджелес таймс» в разделе городских новостей. Как вам это понравится: «Вдова Растлителя находит убежище на заброшенном участке»? Поэтично, не правда ли? Десять к одному, что новостные агентства тоже это подхватят.

– Чего вам от меня надо?

– Ответов на вопросы. У меня нет причины – или желания – причинять вам вред.

– А вы правда тот, в чьем офисе Стюарт… погиб?

– Да. Кого еще вы ожидали тут увидеть?

– Никого, – ответила она слишком уж быстро.

– Тоула? Хейдена? Маккафри?

При упоминании каждого из этих имен на лице у нее отражалась все большая боль, словно ей одну за другой ломали кости.

– Я не с ними. Но я хочу знать про них больше.

Ким поднялась с корточек, выпрямилась, подобрала окровавленный плащ и тщательно прикрыла им неподвижную тушу пса.

– Я поговорю с вами, – сказала она.

Глава 25

В гараже на четыре машины все-таки имелся вход, который ускользнул от моего внимания. У самой земли, скрытое за давно не стриженной голубой елью, пряталось окошко, затянутое мелкой проволочной сеткой, как в курятнике. Женщина присела на корточки, повозилась с парой каких-то стратегически важных проволочек, и сетка отвалилась. Извернувшись, хозяйка дома пролезла внутрь. Я последовал за ней. Я был значительно крупней ее, и это оказалось непросто. Раненая рука задевала за раму, и мне пришлось задержать дыхание, чтобы не вскрикнуть от боли, пока я протискивался внутрь.