Он пришел издалека

Психолог препроводил Дэна в помещение, не похожее на остальные. Больше всего оно походило на корабельную рубку с хорошим обзором вперед. Имелись и звезды — импровизированный планетарий. Снаружи теснились гравитационные катушки, готовые изобразить любой эффект, от максимальной перегрузки до свободного падения. Группа управления — кроме пилота, чью роль предстояло играть Дэну — оставалась невидимой.

Экзаменатор пощелкал кнопками.

— Я задал вам Марс, ваш обычный маршрут. Годится?

Меррол кивнул и забрался в кресло лицом к панели управления.

— На симуляторе я установил превосходную команду, какой у вас не бывало. За них не беспокойтесь, просто принимайте показания приборов и выбирайте курс, какой считаете лучшим.

Он пододвинул микрофон и надежно укрепил на голове Дэна устройство, снимавшее и записывавшее сигнал с оптических нервов.

— Первый полет после перерыва дается непросто, но вы справитесь.

Меррол стал пристегиваться, надеясь, что экзаменатор не ошибся.

Уже от двери тот обернулся с ухмылкой.

— Берегись межпланетных гусей! — крикнул он и щелкнул переключателем.

Теперь Меррол находился в корабле. В глубине души он немного сомневался в своей готовности, но на пальцы сомнения не распространялись. Под ним вибрировали ракетные двигатели. Снаружи виднелась застывшая картина земной поверхности. Он прибавил мощности и поднялся над облаками. На черном небе проступили звезды.

Сиденье вдруг укололо его. Он этого ждал, но все равно оказался не готов. Впрыснув в кровь подстраивающий восприятие времени коктейль, иголка втянулась обратно.

Взлеты и посадки всегда производились в реальном времени пилота. Начало и окончание полета — его важнейшая часть и требует неискаженной реакции. Кроме того, длятся они недолго.

А вот путь от планеты до планеты долог и в нем ничего особенного не происходит, поэтому его можно сократить без нежелательных последствий Коктейль его и сокращал, впрочем, не до нуля. Часть сознания отслеживала нормальное время, а для остальной части реальный путь ракеты складывался, как подзорная труба.

Сложился он и для Меррола. Дэн ничего не видел. Вернее, часть Дэна видела, но для остального сознания образы мелькали так быстро, что разум не успел их обработать. Недели проскакивали за минуты. Словно мир сна вывернулся наизнанку — сознание и подсознание поменялись местами.

Что-то было не так со звуками, которые он воспринимал краем уха. Он ощущал эмоции, хоть и не понимал их. Возникли дополнительные голоса: кроме механической команды, поставлявшей ему полетные данные, зазвучали другие, испуганные или утешающие. Дэн хотел заговорить, но обработанные коктейлем связки не повиновались.

Он проделывал все сразу: говорил, работал на панели, направлял корабль от планеты к планете. Перелет должен был даться проще взлета, но вышло иначе. Ему не следовало бояться того, что он встретит в пути — пустоту и только пустоту — но это ничего не меняло. Он был вне себя и надеялся, что экзаменатор заметит его состояние.

Тот заметил. Он открыл дверь, вернул переключатели в нормальное положение. Загорелся свет, еще один укол стер действие первого. Корабль медленно исчезал вместе с окружавшим его космосом, проявилась комната. Что-то вернуло ему глаза и уши.

— Спокойно, — сказал психолог. — Посидите так, не надо двигаться. Мы разберемся, что случилось. Возможно, ничего серьезного.

Психолог снял аппаратуру с видеозаписью, отодвинул от туб Дэна микрофон.

— Вы отлично справлялись, — заметил он. — В жизни не видел такого гладкого взлета. Но вот примерно здесь возникли затруднения. Посмотрим на замедленной скорости.

Он вставил катушку в проектор и затемнил помещение. На экране возник видеопроектор и в нем — картина Марса. На ее фоне замерцали огоньки, приблизились, выросли в облако, в рой.

Рой?

— Боже мой! — поразился экзаменатор. — Миллиард бабочек. С какой стати вам, за двадцать миллионов миль от земли, привиделись бабочки?

Меррол скривился — он сам не знал. Что чего бы это ему грезить о бабочках?

Экзаменатор вынул катушку и выключил проектор.

— Итак, вы по ним скучали — не понимаю, отчего.

— Он стал возиться с другим аппаратом. — Замедлим и звук — синхронизировать его с изображением можно будет потом, но, может быть, сам голос подскажет нам, что произошло.

— Что это?

Голос звучал из проигрывателя, но принадлежал Мерролу.

— Лепидоптеры, — ответил тот же голос, но с другим выговором и интонациями. — Я всегда мечтал открыть новый вид, и наконец открыл: вид, способный летать в космосе. Какая странная адаптация. Разве они не прекрасны?

Дэн ответил сам себе:

— Они будут хуже выглядеть после того, как я их пропашу. Ракетный выхлоп всех поджарит.

— Отворачивай! — вскричал энтомолог. — Не смей их губить!

— Я намерен действовать так, будто этого не было, — вмешался вежливый голос. — ба-бам!

— Это беспокоит, — добавил кто-то еще, — потому что я без инструмента. Я прослушивал в памяти концерт Баха, но он, к сожалению, прервался на третьей части, словно кто-то острым ножом отрезал ноту от ноты. Все же это лучше, чем ничего.