Он видит, как они летят (СИ)

– Ты должна снять проклятие, – прерывает ее Бог Грома. – Как только сделаешь это – окажешься на свободе. И в твоих интересах выполнить это условие прямо сейчас. Иначе...

– Ты смеешься надо мной, сын Одина? – перебивает его ведьма, склоняя голову набок. – Неужели думаешь, что твои угрозы что-то значат для меня? Думаешь меня можно испугать болью?

– Знаешь... – громовержец поднимает с плоского камня тонкий небольшой кинжал. – Твой сын научил меня многому. В частности тому, как причинить такую боль, чтобы крик застревал в горле. Не знаю, может тебя действительно не испугать болью, но мы попробуем. В любом случае, – Тор улыбается, – попытка – не пытка. Верно?

***

Локи привычно вытирает пальцами слезящиеся глаза, садится в постели и морщится от неприятного болезненного ощущения меж ягодиц: они с Тором не были аккуратны прошлой ночью, и, даже по прошествии суток, она давала о себе знать. Воспоминания отзываются сладкой дрожью во всем теле. Маг улыбается пустоте и спускает ноги на пол.

Он уже два дня не видел птиц. И от этой мысли становится почти радостно. Тор был прав: здесь легче.

Номер, что они сняли, оказался шикарным: широкая двуспальная кровать с матрасом, в который Локи почти влюбился – магу всегда нравилось спать на мягком, большая купальня, или, как ее называли смертные, ванная и огромные панорамные окна с видом на прозрачное небольшое озеро и заснеженные вершины.

Все помещение было отделано в приглушенных зеленых тонах, что очень нравилось Локи. Цвет не напрягал, а наоборот, позволял расслабиться.

Маг поднимается на ноги, медленно подходит к окну, отодвигает створку и полной грудью вдыхает свежий прохладный воздух.

И вдруг... Сзади, в комнате, словно... Там словно кто-то есть!

- Тор?! – Локи резко оборачивается, шарит лихорадочным взглядом по помещению. И едва не вскрикивает: у самого лица мелькает смазанная черная тень и вылетает в окно.

Ворон.

– Бездна забери... – слова сами срываются с губ.

Маг резко задвигает створку, задергивает тяжелые шторы и глухо смеется. В груди ноет. Гложет дурное предчувствие. А таким ощущениям Локи привык доверять.

Что-то с Тором?

Становится страшно. Тени, затаившиеся в углах, медленно, но верно выползают наружу, шелестя едва слышно холодным дыханием. Локи вскидывает было руку, намереваясь осветить комнату магическим огнем, отгоняя видения, но в испуге вскрикивает, понимая вдруг, что рука в крови. Свежей, теплой. Она стекает по пальцам, запястью...

Маг бросается в купальню, судорожно поднимает рычаг, включая воду, и истерично хихикает: рука чистая. Ни следа крови.

– Что же это?.. – шепот срывается, потому что горло перехватывает. – Боги...

Локи обессиленно опускается на бортик огромной ванны и зажмуривается. Сердце колотится, словно сумасшедшее, виски сдавило обручем.

Что происходит?! Ведь все было так хорошо! Все было почти в норме!

И Локи вдруг понимает, как не хочется ему, чтобы безумие снова вернулось. Эти два дня были для него словно глоток свежего воздуха для погибающего от нехватки кислорода. И опять оказаться в этом удушающем, сводящем с ума мраке...

Нужно обезопасить себя. Хоть бы попытаться!

Локи вскакивает, сдергивает с полки тонкий темно-синий халат и бросается в комнату, хватает с прикроватного столика с телефоном ручку и буквально падает на колени в центре комнаты. Руки трясутся, когда он чертит первую руну. Но для полного охранного круга их нужно ровно пятьсот двенадцать.

Локи рисует судорожно, ежесекундно вздрагивая, оглядываясь назад, в страхе, что из полумрака появится то, что чертов мидгардский мозгоправ так удачно назвал Бездной.

А она будто уже дышит в затылок, целует ледяными, словно у мертвеца, губами!

А потом на плечи опускаются чьи-то тяжелые, но такие... родные, теплые руки, что Локи даже не дергается от неожиданности. Просто слепо подается назад, прижимаясь спиной.

– Ну, ты чего? – голос Тора теплом пронизывает все тело. – Что ты делаешь?

– Как будто ты не видишь, – маг сглатывает, внезапно осознавая, как сейчас выглядит: встрепанный, в распахнутом халате, стискивающий в трясущихся пальцах уже треснувшую ручку.

– Зачем тебе эти руны? – теплые ладони поглаживают по плечам. – К чему они здесь? Это ведь Мидгард. Здесь тебя никто не тронет.

В голосе Тора забота и... Старший говорит с ним, словно с потерявшим разум!

– Я не безумен! – Локи выкрикивает это, резко вскакивая на ноги. – Слышишь?! Не смей так со мной...

Он разворачивается, чтобы выкрикнуть в лицо брата пару оскорблений и осекается: лицо Бога Грома осунувшееся, усталое. Под глазами залегли черные тени, радужка потускнела. И столько на дне зрачка теперь непонятной боли...

– Что?.. – Локи буквально вцепляется в плечи старшего. – Во что ты вляпался? Скажи мне!

Тор не отвечает. Просто прижимает его к себе, утыкается в шею, дышит тяжело, а маг вдруг понимает, что пара прядок в волосах громовержца слиплись от крови. А сами волосы влажные, как если бы недавно небрежно вымытые.

– Я же чувствую, – собственный голос напоминает Локи злобное шипение. – Что произошло, Тор?!