Она

Всю жизнь у него не было ничего настоящего. Только та женщина в зверинце. Они были вместе две недели, пока их не поймали. Её убили. Его тоже. Залили кислотой. Если бы не Азаир, он был бы мёртв…

«Лучше бы был…»

А потом вампирский укус Азаира и всё. Полтора десятка лет в маске. Он прижал её к себе. Девчонка дрожала от страха. Хрупкая, худенькая, лет девятнадцать. Она просто исчезла в его огромных ручищах. Гал с трудом оторвался и небрежно бросил её на кровать. Она тут же забилась в угол.

– Буду спать здесь, – буркнул он и завалился спиной к ней на полу у кровати.

Он не хотел её так, как других женщин. Их у него хватало: одним он платил, другие восхищались его силой и, прельщенные его загадочной маской, липли к нему сами. «Чего ты хочешь? Любви? После того, как тебя бросил твой хозяин, ты ищешь себе женщину для преклонения? Совсем обезумел.»

Гал встал рано утром. Свернувшись калачиком, девчонка спала в обнимку с подушкой. Он открыл дверь и пошёл в сад к колодцу. Точно. Сад был, как из его детства. Дом другой. Беднее, проще. А сад напоминал ему о своей семье, родителях, о потерянном рае. Он увидел, как её мать и отец помчались в дом.

«К своей несчастной доченьке, – усмехнулся он. – Вот и хорошо. По-крайней мере я смогу спокойно умыться».

Он расстегнул ремни, отложил оружие, снял рубашку и перевернул маску на затылок. Гал плескался в воде, вылил на себя ведро, потом ещё одно. Напился до отвала. В животе заурчало, и он почувствовал невыносимый голод.

«Надо поесть и убираться отсюда, пусть успокоятся.»

Небрежно одной рукой он пополоскал рубашку в ведре и повесил на дереве. Нацепил ремни и оружие.

«Ничего. И так сойдёт. Пусть видят, что за урод к ним забрался.»

Он знал, что обычные люди пугались его стальных мышц, шрамов и пирсинга.

Гал направился назад в дом. Мать держала девчонку в объятьях и при виде него в ужасе попыталась заслонить собой дочь. Отец шептал что-то на ухо. Гал разобрал только «бежать» и рассмеялся.

– Давай. Попробуй, убеги, – с издёвкой произнес он, стоя в дверном проёме и смотря на девчонку, – а я тут поразвлекусь с твоими предками и всей деревней.

– Я не убегу, – сказала девушка спокойно и чуть с грустью.

Галу понравился её голос. Он наклонил голову и обрадовался, что они не могут видеть выражение его лица.

– Пожалуй, я тут поживу, – вопреки своему прежнему намерению, решил он вдруг.

«А, что? Возвращаться к Слепому он не хотел. Идти ему было больше некуда. Почему бы не остаться здесь?»

– Приготовь поесть, – приказал Гал матери и вышел на крыльцо.

*****

Он ввозился с оружием, когда девушка принесла ему еду. Хлеб, молоко, мясо. Он не мог есть при ней. «Что за мука. За что ему всё это.»

Взял плошку и зашёл в комнату.

– На кровать. Отвернись, – скомандовал он. – Повернёшься, убью.

Гал расположился спиной к ней, откинул маску и стал жадно поглощать пищу. Он наелся от пуза. После недельной голодовки ему не надо было много. Еда казалась манной небесной. Он задремал и проснулся часа через два.

Она всё ещё сидела на кровати в той же позе.

«Бедная девочка.»

Галу стало неудобно за свою скотскость.

«Где твои манеры, Гал? Умерли вместе с тобой прежним?»

Он присел на кровать и тронул её за плечо.

– Как тебя зовут?

– Мари.

– Мари… – повторил Гал за ней. – Сколько тебе?

– 21. Исполнилось вчера, – она грустно улыбнулась.

– Значит, я испортил тебе праздник? – произнёс он.

Мари опустила глаза.

– Можно я встану. У меня затекли ноги, – тихо шепнула она.

Гал снова проклял свою тупость.

– Да, конечно, – он протянул ей руку.

Мари, чуть замешкавшись, оперлась на неё и села на край кровати.

– Подожди, – сказал он и опустился на пол, поставил её ноги себе на колени.

Мари хотела убрать, но он не дал.

–Я, правда, умею, – заверил он.

И стал растирать её пальцы, стопы, икры. Ему хотелось подняться выше, дотронуться до бедер. Но он знал, что тогда он не сможет остановиться и всё будет также, как и с другими. От неё ему хотелось другого.

«Не получишь. Для неё ты урод, страшный зверь, мутант… Его лучшее создание… Глупец. Как же тебя колбасит из-за него. Из-за твоего хозяина. Он выбил почву из-под ног, лишил смысла. А теперь ты мучаешь этого ребёнка, зная, что по-хорошему тебе ничего не светит.»