Она будет жить с нами

Моя семья оказалась одной из тех, кого внезапный распад Союза не только истощил, но и сильно сломил. Я всё больше осознавала, как тяжело было жить в те времена. Потеряла своих родителей очень рано и практически не помнила их. С пятилетнего возраста меня воспитывал дедушка – профессор философии. Он был чудесным, добрым, но совершенно непрактичным и доверчивым человеком. Во многом (что мне приходилось признавать) я унаследовала от него его качества.

Когда в моей жизни появился Эдик – напористый, немного опасный и, казалось, способный решить любую проблему с легкостью, – я влюбилась в него с первого взгляда. Мы быстро сыграли свадьбу, пышную и шумную. Эдик не любил тянуть время, как и проявлять излишнюю скромность. Мои попытки организовать элегантное и приватное торжество для самых близких были моментально отвергнуты. Его статус требовал масштабного празднования. Кроме того, он считал грехом не похвастаться такой молодой и красивой женой, что, по его мнению, лишь усиливало мою привлекательность в его глазах. Я, конечно, уступила. Свадьба длилась, должно быть, целую неделю. По ее окончании, казалось, во всем нашем уже немалом, но стремительно развивающемся городе не осталась ни одной собаки во дворе, которая бы не знала, что Ульяна Валиева стала женой Эдуарда Каблукова.

Новая фамилия, которую я теперь носила, совершенно не радовала дедушку. Он и самого Эда, откровенно говоря, не особенно любил. Несмотря на то что тот фактически спас нас от полного краха, когда коммунальные долги и проценты по кредитам, которые дедушка накопил под грабительские ставки, достигли непомерных размеров. «Он слушает и слышит только себя, – упрямо твердил дедушка вплоть до своей кончины год назад, когда его поразил инсульт. – Да и ему следовало бы изменить свою босяцкую фамилию на что-то более респектабельное. Неприлично девочке из уважаемой интеллигентной семьи носить фамилию Каблукова. Ульяна, как ты можешь быть Каблуковой?!»

Иногда дедушка так горячился, что у него даже подскакивало давление. Я старалась успокоить его, хотя в глубине души считала, что это в основном говорит о простой стариковской ревности. Мы прожили много лет вдвоем. Не слишком обустроенно и временами откровенно бедно, но, тем не менее, дружно и по-своему счастливо. В каком-то смысле, мы были друг для друга центром существования, единственными близкими людьми. Я всегда была его идеальной внучкой профессора, как он сам любил подшучивать. У меня были хорошие оценки, я вела себя прилично, помогала по дому и все свободное время посвящала занятиям бальными танцами.

Этот спорт был, безусловно, дорогим, но танцевальная студия, которую я посещала, имела великолепных спонсоров, щедро поддерживающих наиболее перспективных танцоров. К счастью, я была среди их удачливых подопечных. К сожалению, ближе к выпускному классу в студии начались какие-то проблемы, возник конфликт между совладельцами, и спонсорская поддержка закончилась. Танцы пришлось оставить. Я очень скучала по регулярным тренировкам и сиянию паркета. Часто мне снилось, как я выхожу на тур вальса, окутанная знакомыми с детства ощущениями, звуками и ароматами.

В первый год после свадьбы, когда Эдик вручил мне пластиковую карту с довольно серьёзной суммой на домашние расходы, у меня возникла мысль о том, чтобы снова начать тренировки. Конечно, о профессиональной карьере больше не стоило и мечтать, но вернуть в свою жизнь любимое занятие в качестве хобби было вполне возможно. К тому же, это было полезно для фигуры.

К сожалению, перспектива иметь жену-танцовщицу привела Эдика в ярость. Тогда у нас с ним произошла ужасная ссора – первая серьезная в нашей жизни. И, как показало время, последняя. Я больше не беспокоила его сомнительными предложениями, четко усвоив, какого поведения он от меня ожидает. Пришлось перевестись на заочную форму обучения в институте.

Конечно, соответствовать требованиям состоявшегося мужчины, почти вдвое старше меня, было непросто. Но, кажется, у меня это получалось, и я искренне считала, что благодаря своим стараниям и любви нашла рецепт стабильного семейного счастья.

Довольный Эдик превращался в самого щедрого и понимающего мужа. Он даже разрешил мне выйти на работу, устроив меня флористом в цветочную лавку жены какого-то его друга юности. Очень кстати пришлись курсы, которые я закончила, внезапно увлекшись флористикой и всем, что с ней связано.

Я всегда отличалась любознательностью и постоянным желанием учиться. Видимо, это было наследием потомственных ученых и многолетними занятиями спортом, приучившими к постоянной физической активности.

В роли статусной идеальной домохозяйки я чувствовала себя неуютно – как слон в крохотной балетной пачке, которому велели притворяться примой Большого театра. С другой стороны, я очень сильно любила мужа и была благодарна ему за то, что, появившись в моей жизни, он вытащил нас с дедушкой из бездонной долговой ямы.