Она Мальвина (СИ)

Мальвина остановилась возле Груши и пристально посмотрела ему в глаза. Он отвёл взгляд.

— Груша, — проговорила она, — я вижу по глазам, что это сделал ты. Никто из кукол не отвёл взгляда, только ты.

Горбун побледнел, как мел.

— Я случайно, — пробормотал он и пот проступил через поры его деревянного тела. Мальвина заметила и это.

— Твоё лицо в каплях пота, как у виновного. Ни у кого из кукол не проступил пот на лице! Значит, виновен ты. Только у виновного проступает пот на лице.

— Не может быть! — Груша затрясся всем телом. — Тогда бы вспотел и Дьяволино!

” — Вот ты и проговорился, — подумала Мальвина, — но надо, чтобы ты полностью признался.»

— При чём тут Дьяволино, — она с досадой махнула маленькой ручкой. — Какая чушь! У Дьяволино лицо абсолютно сухое!

Карабас-Барабас поднялся с табурета:

— Так вот кто чуть не разорил меня! — зловеще прохрипел он. — Ну, тебе не будет пощады!

Он шагнул к Груше, схватил его и подвесил за петлю шнурка на спине того, но не на гвоздь, вбитый в стену, а за крюк, торчавший из балки под потолком.

— Я не виноват! — отчаянно заверещал горбун, дрыгая в воздухе ногами. — Это не я, клянусь, это не я! Это всё Дьяволино!

Но Карабас-Барабас его не слушал, он снял с треножника решётку и принялся бросать в него щепки и солому и высекать на них искры из огнива.

— Чем ты докажешь, что это Дьяволино? — спросила Мальвина, глядя на него снизу вверх.

Карабас-Барабас, наконец, высек огонь и принялся его раздувать.

— Мне почему-то вспомнилась загадка: «Висит груша, нельзя скушать», — задумчиво проговорил Арлекин, не сводя глаз с болтавшегося на балке под потолком Грушу.

— А я не могу понять, как можно было пытаться покалечить такую красивую ножку, как у Мальвины! — грустно вздохнул Пьеро. — В Мальвине всё прекрасно! Она вся прекрасна! Она самая красивая куколка на свете! Я столько стихов сочинил для неё!

Огонь в треножнике всколыхнулся бурным пламенем и Карабас пододвинул треножник прямо под болтавшегося на крючке Грушу.

— Надеюсь, твой шнурок достаточно крепок, чтобы держать твоё тело весь день, — насмешливо проговорил Карабас. — Иначе ты, деревяшка, плюхнешься прямо в огонь.

Он поманил к себе пальцем Дьяволино.

— А ты, дружок, будешь весь день дежурить возле треножника и подбрасывать дрова, чтобы пламя было вот таким бурным, как сейчас!

— Дьяволино! — выпучив от ужаса глаза, заорал Груша. — Ну, скажи, скажи, что это был ты! Ведь это ты всё придумал, ты сказал, чтобы я отвлекал Мальвину, а ты мыл полы и сумел прошмыгнуть к ней в закуток и поставить мышеловку! Я только помогал, я не виноват! Я всё время был на виду у кукол, я разговаривал с Мальвиной, а потом я помогал Аннабеле гладить рубашки синьора Карабаса! Куклы, подтвердите это, что я постоянно был на виду!

— Да, да, Груша постоянно был на виду! — закивали деревянными головами куклы.

Дьяволино втянул голову в горбатые плечи и глаза его суетливо забегали:

— Ну и что? — заверещал он. — Это Груша, Груша поставил мышеловку! Ведь это же он отвёл глаза и вспотел! Значит, виновен он!

— Вы оба виноваты! — холодным голосом вынесла приговор Мальвина.

========== Глава 20. Что же им не хватает? ==========

Ложь и изворотливость Дьяволино не спасли его и он повис над огнём рядом с Грушей, который уже не считал его своим другом.

Карабас-Барабас принялся готовить себе завтрак — он сам лично любил поджаривать для себя на огне дичь. Другим удовольствием для него был страх, что испытывали висевшие над пламенем треножника наказанные и их ненависть друг к другу.

Мальвина, умывшись и переодевшись в платье, села завтракать за ящик, накрытый скатертью, вместе с Пьеро и Арлекином. Куклы Эльвира, Аннабела и Бриджитта поднесли им кофейник с горячим какао, яичницу с салом и хлеб.

— Мальвина, — просящим голосом заговорила Эльвира, — пожалуйста, прости Дьяволино и Грушу. Уговори синьора Карабаса помиловать их. Ведь синьор Карабас выполняет все твои желания!

— Вот как? — Мальвина подняла на неё холодные глаза. — Значит, вам жалко Дьяволино и Грушу?

— Конечно, мы же с ними из одного дерева, — подала голос Аннабела.

— И вам за них страшно?

— Страшно, Мальвина, страшно! — закивали головой куклы.

— А вам не страшно то, что могло быть со мной? Если бы я осталась без ног, это означало бы, что я осталась и без жизни. Я не смогла бы выступать и Карабас вряд ли оставил мне жизнь.

— Но ведь всё же обошлось.

— Случайно, — голос Мальвины сделался совершенно ледяным. — И тем не менее, вы всё равно просите за них?

— Да, да! Помилуй их!

Мальвина взяла в ручки вилку и ножик.

— Ну, что ж, если вы такие жалостливые, тогда я дам возможность облегчить участь ваших братьев по дереву, — загадочно проговорила она.

— Да, да, дай нам такую возможность!

Мальвина снова повернула к ним своё личико и произнесла, как по металлу чеканя каждое слово:

— Дьяволино и Грушу снимут с крючка, но вместо них по очереди повисите вы.

Деревянные куклы испуганно переглянулись между собой.

— Мы? Аааа… Ммм… мы? — замямлили она, нервно потирая ладошки.

— Вы. Вам же жалко братьев. Вот и повисите за них.