Она не Я

Он обезоруживающе улыбнулся, а потом вдруг резко посерьезнел…

– Вам и не придется. Хотя мое предложение, быть может, напугает вас даже больше. Но не отказывайтесь сразу, подумайте…

– Чего вы от меня хотите?

– Мы с женой мечтаем о ребенке… Вы очень похожи на нее. Я бы хотел, чтобы вы стали для нас суррогатной матерью…

* * *

По спине у меня пробежал мороз. Лицо матери выглядело бледным, отрешенным, словно она все еще была там, в прошлом, и не знала, как оттуда выбраться…

Мне уже почти все было ясно. Но отчего-то хотелось, чтобы она сказала, что все совсем не так…

– И ты… согласилась? – не выдержав, озвучила я глупый, наивный вопрос.

– И я согласилась.

Ее глаза наконец обратились ко мне, она продолжила:

– Он предлагал очень большую сумму. Этого с лихвой хватило бы на обучение, но поступать я смогла бы только на следующий год. Однако перспектива съехать от отца, зажить самостоятельно… показалась мне тогда очень привлекательной. Он обещал снять мне квартиру, полностью оплатить все медицинские расходы…

– Но как все это… связано со Стамбулом?

– Они не хотели, чтобы кто-то знал, что не Елена родила ребенка. Поэтому искали варианты за рубежом. Хотели вывезти меня в Европу, но с этим возникли проблемы… а в Турцию попасть было проще.

Я потерла виски, попыталась осмыслить все, что узнала…

– Значит, я…

– Ты родилась в Стамбуле. Ахмет Чилик – врач, который принимал роды.

На ее лице вдруг проступила бледная, но какая-то очень светлая улыбка.

– Клиника располагалась недалеко от собора святой Софии… поэтому я и назвала тебя так.

Святая София…

Перед глазами всплыло лицо Кирилла: то, с каким значением он произносил эти слова. То, что он говорил мне там, под куполом собора, в честь которого меня, как выяснилось, нарекли…

Стало больно. Так больно, что на глазах выступили слезы.

– Но…

Я попыталась вернуться мыслями к рассказу матери. Осознала, что так и не получила очень важного ответа…

– Значит, ты родила двоих?

– Да.

– И они… они не захотели меня брать? Взяли только… ее?

Мама отвернулась. Из груди ее вырвался дрожащий выдох…

– Я так перед тобой виновата… моя девочка.

Ледяная волна пронеслась по позвоночнику. Было страшно услышать следующее слово, узнать что-то, что исковеркает мою жизнь еще больше, еще сильнее…

– Они так и не узнали, что вас было двое.

– Что?

– До самых родов никто не знал, что я ношу двоих детей. Ты родилась на несколько минут позже. И я… просто не смогла тебя отдать.

– Но… как?

– Я вцепилась во врача, рыдала, умоляла… и в конце концов… я просто тебя купила. На те самые деньги, что получила от этих людей. Заплатила Ахмету за молчание… лишь бы ты осталась со мной. Потому что ты была моей! Я не могла отдать и тебя тоже…

Ноги затряслись, как и все тело. Смысл сказанного доходил до меня постепенно, обрушивая на голову всю суть ее поступка, все то, чем она пожертвовала…

Ради меня.

– Но мое свидетельство… там указано, что я родилась в этом городе.

Мама грустно улыбнулась:

– На покупку новых документов ушли все оставшиеся деньги.

– Ты так и не поступила в университет…

– Зато у меня была ты.

Я вспомнила все: как много и тяжело она работала, беря на себя несколько работ сразу. Я осознала, что вся ее жизнь была переиначена из-за меня одной, все планы и мечты – пущены по ветру…

Но было и то, чего я никак не могла понять до сих пор.

– Почему ты держала меня на расстоянии? – выдохнула едва слышно и вместе со словами наружу вырвалась и застарелая горечь, вечное чувство недолюбленности…

– Я боялась, что они однажды придут и заберут тебя… Я ради тебя жила и вместе с тем – боялась позволить себе какие-то эмоции по отношению к тебе. Все казалось, если буду вести себя так – сумею выжить, если вдруг тебя потеряю… Но это самообман, София. Самый большой и самый глупый.

Она вдруг шагнула ко мне, прижала к своему хрупкому, стройному телу…

– Я очень люблю тебя. Мне очень жаль, что я никогда тебе этого не говорила.

Слезы покатились по щекам: непрошеные, нежданные, но я их не совсем не стыдилась…

Лишь уткнулась сильнее в материнскую грудь, лишь обняла ее так, как никогда не позволяла себе прежде…

И ощутила, как рухнули преграды. Между нами. Внутри меня самой…

Получасом спустя, когда удалось как-то успокоиться и унять слезный поток, мы с мамой устроились друг напротив друга за столом и она спросила:

– Что ты будешь делать теперь? Станешь искать их?

Я отрицательно мотнула головой и протянула Лили, которая проснулась и потребовала кушать, очередную ложку с кашей.

– Нет. Зачем? Они мне чужие.

– Но ты ведь хотела знать, кто твой отец…

Я передернула плечами:

– Отец – это громко сказано. Он всего лишь донор биоматериала, из которого ты меня зачала.

Мама неохотно, но все же возразила:

– Но ведь он не знает о тебе. Хотя имеет право…

Я устало выдохнула.

– Я подумаю об этом потом, ладно?

Прошло несколько минут, в течение которых я кормила дочь, а мама – принялась заваривать чай. Я смотрела на ее движения: казалось, такие привычные, но впервые в них не было скованности, которая, как я теперь понимала, сопровождала ее всю жизнь. Неожиданно пришедшая мысль заставила меня спросить: