Она под запретом

Такой настрой перебивает внутреннюю дрожь, и я решительно выхожу в коридор. В нём темно, но глаза уже успели привыкнуть к отсутствию света. Дверь в спальню Арсения находится в конце коридора. Вторая справа.

На полпути к ней сердце волнительно ухает. Сейчас я, пожалуй, совершаю самый смелый и безбашенный поступок за всю свою жизнь. А что, если он спит?

Решив, что буду ориентироваться по ситуации, я собираюсь постучаться, но оставляю эту вежливость и осторожно приоткрываю дверь. Арсений ведь и сам так делает — вламывается без спроса.

В воздухе его спальни витает знакомый аромат иланг-иланга, под потолком неярко поблёскивают два точечных светильника. Арсения в кровати нет. Я перевожу глаза в дальний правый угол, где из-за точно такой же двери, как и в моей комнате, доносится звук льющейся воды. Арсений в душе. Сердцебиение перемещается в низ живота, и я машинально прикладываю к нему руку. Волнение нарастает с каждой секундой. Нас разделяет всего лишь стена, а за ней он мокрый и голый.

Не зная, что делать, я пячусь назад и опускаюсь на край кровати. В моей спальне преобладают светлые оттенки, а у Арсения даже постельное бельё тёмно-синее, в цвет его глаз. Сжимаю и разжимаю кулаки. Ещё ведь не поздно уйти.

Мотнув головой, чтобы оттолкнуть эту трусливую мысль, я обнимаю себя руками. Когда он выйдет, можно встать и снять футболку. Ему нравится моя грудь, насколько я успела заметить.

Шум воды стихает, и у меня моментально пересыхает во рту. Через какие-то несколько секунд Арсений выйдет и увидит меня. Я нервно поправляю волосы и встаю. Оттягиваю футболку вниз, чтобы прикрыть бёдра, но сообразив, что подобная скромность противоречит моему плану, отпускаю.

С лёгким скрипом открывшейся двери в комнату проникает пряный аромат геля для душа и влажность. Я напрягаю мышцы ног и спины, чтобы продолжать стоять прямо и не ёжиться. Из одежды на Арсении лишь белое полотенце, замотанное вокруг бёдер, глаза смотрят прямо в мои. Всего на долю секунды в них мелькает замешательство, которое сменяется знакомым выражением незаинтересованности.

— Что ты забыла в моей комнате? — и голос резкий и холодный, как сталь ножа.

Мне требуется напомнить себе, что я являюсь организатором и участником авантюры и преследую конкретную цель. Меня не должны задевать его подначивания и его грубость. Я здесь ради себя.

— Ты ведь входишь без спроса в мою.

— Что-то похожее я уже слышал, — развернувшись, он кладёт на комод телефон, который был зажат у него в руке. — Для чего пришла?

Он спрашивает это так незаинтересованно и небрежно, что моя решительность начинает трещать по швам. Нет-нет. Мне нельзя так быстро сдаваться. Я не прощу себе, если не попробую.

Вкрадчивый тон, призывный изгиб губ.

— А ты сам как думаешь?

— Снова выпила? — рот Арсения кривится в саркастичной усмешке.

Я мотаю головой и начинаю идти к нему, попутно убеждая себя в том, что мои действия — это чётко продуманный план, в котором не задействованы эмоции. Так действительно проще. Когда твоя цель — победить.

— Нет, я не пила. Просто в доме никого нет.

Сощурившись, Арсений оценивающе смотрит, как я приближаюсь, а я не без странного удовлетворения думаю, что он ослепительно хорош: красиво вылепленные плечи, сильные руки, идеальный пресс. Это ведь важно? Чтобы партнёр привлекал физически?

— И ты решила, что это хороший повод расстаться с девственностью?

— А ты так не думаешь? — удерживать соблазнительную улыбку становится всё тяжелее, потому что я начинаю краснеть. Я — это ведь всё ещё я, несмотря на данную себе установку.

— Несколько дней назад ты тряслась от мысли, что я тебя изнасилую, а теперь сама пришла ко мне в комнату. Ничего не изменилось. Я не собираюсь оправдывать твоих романтических ожиданий относительно первого раза.

— Если бы у меня были ожидания, я бы не пришла к тебе. Я не рассчитываю на романтику.

Арсений молчит, глядя на меня сверху. Его обнажённая близость начинает меня подавлять, а влажный запах его тела сбивать с мысли. Дальнейшего плана у меня нет, поэтому я делаю то, о чём думала раньше: подцепляю полы футболки и тяну её вверх.

Зубы начинают постукивать от собственного безрассудства, кожа вспыхивает. Ткань приземляется мне на ступню, и я неловко отпихиваю её в сторону. Я по собственной инициативе стою перед мужчиной почти голая. И не просто перед мужчиной — перед Арсением.

Его взгляд спускается к моей щеке, царапает уголок губ, скользит по шее. Я затаиваю дыхание и прикрываю глаза, потому что знаю, куда он посмотрит через секунду. Жар, распускающийся внизу живота, настолько силён, что подступает к горлу.

Я делаю ещё один крошечный шажок вперёд, за ним ещё один, пока затвердевшие соски не упираются Арсению в грудь. Этот момент едва ли не интимнее всего, что у меня было. Вокруг светло, а я совершенно трезва.

На его обожжённых солнцем ключицах поблёскивают капли воды, на шее и подбородке пробивается щетина. Я осмеливаюсь лишь на секунду встретиться с ним взглядом и, положив руки ему на плечи, тянусь к губам.