Она разрушила нашу семью

– Милена, ты обворожительна, – сказал Борис, поднимаясь мне навстречу из-за столика ресторана, в котором мы условились встретиться, чтобы я могла просмотреть особенно удачные, на взгляд Миронова, снимки Ярика и Вовки.

– Или ты слишком галантен, – улыбнулась, устраиваясь на стуле, который для меня отодвинул Борис.

Помотала головой на предложение официанта подать мне меню, сказала уверенно:

– Буду всё, что закажет мой партнёр.

Миронов не удержался от улыбки, устраиваясь на своём месте, и, быстро продиктовав заказ официанту, взял со стола конверт с фотографиями и протянул мне.

– Посмотри. Мне нравятся все без исключения. Но интересно, что скажешь ты.

Я вынула фотографии и принялась их рассматривать. Они все были настолько профессионально отсняты, что дух захватывало от того, как на снимках получились и Ярик, и Вовка. Любой кадр можно было хоть сейчас помещать на рекламный билборд.

– Всё просто идеально, – не удержалась я от вполне заслуженной похвалы. – Но нужно выбрать только два, да?

– Пока да.

Миронов кивнул и, забрав снимки и отложив их в сторону, посмотрел на меня:

– Ну, а если согласишься и дальше сотрудничать, то могут пригодиться и остальные. Кстати, я видел, что твой блог снова жив. Очень этому рад.

На некоторое время мы отвлеклись на блюда, которые поставил на стол официант. Я кивнула Борису, пробуя чудесный татаки из говядины.

– Да, я решила, что никому не позволю гадить в том пространстве, которое считаю личным. Блюдо, кстати, просто божественное.

Закатив глаза от удовольствия, я продолжила есть, чувствуя на себе пристальный взгляд Миронова.

– Пока Лида, как ты выразилась, гадить и не сможет. Твой муж упёк её в клинику.

Он сказал это таким обыденным тоном, каким обсуждают, скажем, список покупок. Я же нахмурилась. Из того, что рассказывал Арсений, сделала вывод, что Лида получает терапию. А оказалось, всё было куда более масштабно.

– Откуда ты это знаешь? – уточнила я.

– У меня есть свои источники. – Борис пожал плечами. – И им можно верить. Конечно, помог тебе вовсе не я, но могу уверить – сейчас ты можешь спокойно заниматься своими делами.

Я кивнула и продолжила есть, теперь особо не чувствуя вкуса. Ощущение неправильности происходящего, когда узнавала всё не от мужа, а от человека, которого знала без года неделю, выбивало из колеи.

– Милена… Скажи… Ты не думала о том, как будешь и дальше строить свою жизнь? – неожиданно спросил Миронов, пристально глядя на меня.

Я могла отшутиться или сделать вид, что не понимаю, о чём речь. И хотела бы очень ошибаться в том, что чувствовала – Борис спрашивает о весьма конкретных вещах.

– Думала, – кивнула уверенно. – Буду заниматься собой, сыновьями и своей работой. Вот и все мои планы, – развела я руками.

– И всё? – уточнил Миронов.

У меня не возникло и отголоска желания пококетничать, ответить как-то размыто. Я не желала сейчас даже думать о том, что стану, например, ходить на свидания. Необязательно с конкретным мужчиной, ведь их кругом было много и без Миронова. А в целом.

– И всё, Борис. Знаешь, моя подруга как-то сказала, что между отношениями должно пройти не менее девяти месяцев. Тогда я лишь посмеялась над этим. Да и примерять подобное на себя не желала. Сейчас же вижу, что она была права. – Сделав глубокий вдох, я выпила пару глотков красного сухого и закончила: – Даже думать не могу сейчас о чём-то большем. В перспективе – наверное, да. Захочу иного. Но не сейчас. Не в ближайшие девять месяцев. Если ты, конечно, о том, желаю ли я сейчас новых отношений.

Криво улыбнувшись, я посмотрела на Миронова. Он помолчал некоторое время и, взяв меню, которое нам оставил официант, закрыл тему:

– Попробуешь фондан на десерт? Они здесь тоже что надо.

Я кивнула Борису и улыбнулась ему с благодарностью.

* * *

– Папочка, а мама скоро придёт? – слабым голосом спросила Ника, от постели которой Арсений почти не отходил.

Дежурил, изредка позволяя матери или отцу себя сменить. И устал настолько, что едва не выл от безысходности в последнее время. Устал не физически – с этим проблем не имелось. А морально. Смотреть на то, как угасает ребёнок, знать, что ничего нельзя сделать – это было слишком жестокое наказание для любого родителя.

– Скоро, малыш. Скоро, – солгал он, уже зная, что пока никаких предпосылок к тому, чтобы Лида вскоре оказалась вне стен психиатрической клиники, попросту нет.

Нефёдов выполнил своё обещание – Лидию поместили туда, где она могла получить помощь. И, учитывая, насколько яростно пыталась вернуть себе свободу, должна была остаться в лечебнице ещё минимум на пару недель.

Курилов постоянно задумывался о том, поступил ли правильно, отправив туда мать Ники. И каждый раз, когда размышлял об этом, осознавал, что всё было сделано так, как нужно. Ничем помочь дочери Лида сейчас не могла, а вот натворить дел и вновь очутиться рядом с Миленой и мальчиками, которые только-только вернулись в город – вполне.

– Арс… Арсюш! – позвала его мать от дверей палаты, и когда Курилов вскинул на неё взгляд, отвлекаясь от просмотра документов и контрактов, вдруг случилось ужасное.