Она родная

— Мой совет: не говори ей ничего.

Он думает об этом последние несколько минут, решает, как будет правильнее. Все существо соглашается со словами Тицида и только какой-то червячок непонятного чувства грызет его изнутри и требует поделиться знаниями с Кэш.

— Она догадалась, что тут не всё так просто, поняла, что мы имеем дело с нечистью, а теперь оставим ее в стороне?

— Так бывает. Ее участие в этом деле закончено.

Алекс отпустил занавеску, оборачиваясь к нему. Не слышит его Кэш! Чтобы она сказала в ответ на это? Стала бы считать его другом и дальше?

— Но только детективам об этом обычно говорят. Ты же предлагаешь промолчать.

Тицид продолжает разбираться с завтраком, подняв на него строгий взгляд.

— Я предлагаю поставить ее в известность после.

Алекс понимает, что тот пытается втолковать ему и даже понимает почему.

— Ты, Флагер, делай так как считаешь нужным, но не ты ли рассказывал мне о суперспособности этой девчонки вляпываться в черт знает что и при этом не выходить целой и невредимой? Когда это все началось? В Нью-Йорке?

— Нет, здесь.

— Правда?

Именно. С ней ничего не случалось и было в полном порядке пока она не приехала в Крейг. Разумеется, дело не в городе. Он и сам пока не понял в чем.

***

— Поверить не могу!

Кэш сидит на крыльце и, кутаясь в старый полушубок, рассматривает фотографии на телефоне. Позади нее сидит Снапа и время от времени порыкивает на дверь.

— Ты сейчас о фотографиях или…

— Или! — восклицает она, бросив взгляд на курящего мужчину. — Мне не верится, что ты всерьез задумался об этом.

Алекс хмыкает, глядя на то, как девушка вертит телефон, водит по экрану пальцами, то, приближая, то отдаляя изображение. Он и сейчас сомневается в правильности принятого решения, но Тицид навел его на одну мысль.

— Это так удивительно желать, чтобы дорогой тебе человек был в безопасности?

Его теория заключается в следующем — если они далеко друг от друга, то вроде как все хорошо, но чем ближе они к друг другу, чем чаще сталкиваются, то высекают заряды и искры при малейшей попытке отдалиться. Хорошая новость в том, что пока они вместе с Кэш всё в порядке. Плохая — незначительная дистанция и к ним начинает липнуть всякое д****о. Алекс только не понял почему больше достается именно ей, а не ему.

— Представляю, если бы я выкинула что-то подобное и по отношению к тебе.

Кэш поднимается и отдает ему телефон, ждет, когда он уберет его в карман, а затем обнимает, запуская прохладные руки под теплый джемпер. Вместе с прохладой по его телу проносится приятный озноб и дело совсем не в холоде.

— Всё ничего, но, если бы я вдруг исчезла, развеянная по ветру, ты наверняка подумал бы о том, что я сбежала.

— Обожаю кроликов! — он целует возле ушка. — Я тебе говорил об этом?

— Это мыши, — отвечает она ему, прикрывая глаза на мгновение, стоило ему заправить пальцы под тонкую ткань брюк. — У тебя ничего не выйдет, Флагер.

— О чем ты? Я не делаю ничего такого!

Ему нравится объятия, но не нравится тема разговора. Как он сказал Кастеру: необходимо разрешить повисшие в воздухе неприятные вопросы?

— Я бы обязательно так подумала! Ты бы не додумался чиркнуть прощальную записку.

Они больше не говорили о Клейтоне и Кристофере, но Алекс чувствовал, что еще вернутся к этой теме. Его грели ее слова, что у нее ничего не было с Вэстом.

— Значит, ты все еще не веришь мне?

Она приподнимает бровь и даже дергает губами, но пока ничего не отвечает ему. Они поменялись местами. Сначала она не хотела верить ему, а теперь он не в силах выбросить ту сцену из головы и забыть о ней.

— Я не могу обещать тебе, что перестану ревновать тебя, — говорит он со вздохом, касаясь ее носа своим. — Ты можешь пообещать мне это?

Она качает головой, как будто бы раздумывая над его словами. Алекс сердится, стараясь не улыбнуться при взгляде на расшалившуюся женщину.

— Технически, мы говорим совсем не об этом.

— О, Боже! Ты зануда, Кинет! — восклицает он, прижимая к себе покрепче. — Я же рассказал тебе обо всем! Сдал друга между прочим!

— Косвенно!

Кэш улыбается, глядя на него. Улыбка сначала рождается в ее глазах, а потом расцветает на нежных губах. Алекс с удовольствием думает о том, что она наконец принадлежат ему и только ему.

— Но ты продолжаешь кокетничать со мной, отказываясь признаваться в собственнических чувствах!

— О чем ты?!

Теперь ее очередь делать удивленный и вместе с тем оскорбленный вид.

— Никогда и ни к кому тебя не ревновала. Всегда знала, что твое сердце принадлежит мне и только! Ни каким-нибудь блондинистым дурам!

Алекс кивает. Такому объяснению, с присутствующими в них «блондинистыми дурами» он верит куда охотнее, чем в то, что она совсем не страдает от этого чувства. Слышит он, как она произносит имя Минди.

— Ребят, я могу выходить? — слышится из-за двери. — Теперь, когда вы выяснили всё?

— Конечно! Снап, выпусти его!

Алекс и Кэш смотрят в сторону невозмутимого Тицида.

— Это не то наказание, которое способно привести меня к признанию собственной вины.