Они были мелкие и золотокрылые

И, казалось, взгляд её зелёных глаз жег спину до самого дома. Он едва удержался от глупого желания развернуться, примчаться назад и забрать златокрылку у студиозов. Справится ли Артемий? Не затискают ли Красотку-Фео до смерти восторженные девицы? Не украдут ли её в общаге? Почему все эти вопросы с тревогами набросились на него только сейчас, когда уже отдал любимицу?

А дома его встретил печально-укоризненным взглядом Терезий.

– Ну а ты-то чем недоволен? Невесту увезли? Так ты её даже не видел…

Впрочем, в следующие дни прибавилось заказов, а с ними – и новых забот с тревогами, а потому проблема златокрылов временно отошла на второй план.

И, видимо, по той же причине Эдуард не сразу обратил внимание, что Терезий день ото дня не становится веселее. И даже наоборот – с каждым днём отчего-то грустил всё больше. Да и сын как-то уж слишком долго не появлялся на связи…

Декабрь, 41 год н.к.э., Дора

– Не знаю, как тебя и благодарить, – прошептала Дора подруге на кухне.

Уже две недели Зоя, жертвуя долгожданным отпуском, прикрывала её на работе, чтобы Дора после смены могла видеться с матерью.

В тот первый день на работу она примчалась почти вовремя, но после безумной ночи едва держалась на ногах и в одиночку бы точно не справилась. Как и все последующие дни – после недосыпов-то.

– Ерунда, – отмахнулась Зоя. – Когда-нибудь мою задницу прикроешь. Как твоя мама?

– Восстанавливается после операции. Сама операция прошла успешно, так что… Все должно быть хорошо. Сегодня вечером выписывают. Надо успеть в больницу.

– Выспаться тебе надо!

– Я понимаю. Но не могу оставить маму сейчас. Хочу привезти её домой, проследить, чтобы у неё были все лекарства. Знаешь… У нас вроде бы начали налаживаться отношения. Впервые за… Даже не знаю. Впервые с моего рождения, наверное.

– Везёт тебе. У меня с моей так и не наладились. И никакой златокрыл не помог.

– Пряник в этом деле тоже не особо помогал. Но знаешь, я долго злилась и обижалась на мать за то, что она меня не понимает, смотрит на мир не так, как я, осуждает за что-то, сама всё не так делает. Я пыталась ей что-то объяснять, доказывать… А в первый день в больнице вдруг как-то очень чётко осознала, что есть вещи, которых мама уже и не поймёт, потому что… Ну, потому что не поймёт и всё. В силу возраста, характера и ещё чего-то. Ей не дано их понять. Не дано взглянуть на мир моими глазами. Это всё равно что… от кота требовать, чтобы он отрастил крылья и стал златокрылом. Но всё это не отменяет того, что она моя мать, понимаешь?

– Не знаю. Наверное. – Зоя выставляла на поднос блюда.

– И мне стало легче. – Дора присела на столик, закрыла глаза. – Когда не ждёшь от человека особой поддержки с пониманием, то и разочарований меньше. Ты просто принимаешь его, как… погоду. И вообще, многое становится проще. Мы сейчас можем хоть поговорить спокойно.

– Хватит трепаться!

Рита возникла на кухне неожиданно, и от её вскрика Дора едва не свалилась со столика, а Зоя – не уронила поднос.

– Зоя, марш к клиенту, он уже заждался. А ты, – она подошла к Доре вплотную, едва не ткнувшись носом, – твоё счастье, что тебя Филип за что-то возлюбил. Иначе твои выходки уже давно бы Аколитус анализировала.

– У меня мать в больнице. Сегодня выпишут, и я перестану отпрашиваться. И я ни о чём не просила Филипа…

– Пошла вон работать. Ещё одна выходка, и даже Филип тебе не поможет, хоть проси его о чём-то, хоть нет.

– Простите. Это больше не повторится, – Дора вышла из кухни.

Огаров пожаловал ближе к обеду.

Он не сел за свой любимый столик у окна напротив фонтана, а прошествовал в «кабинку» – отдельную зону для «повышенного отдыха», где каждый стол был огорожен от других деревянными стенками по типу беседки и занавешен серебристой звуконепроницаемой тканью.

Он пожелал, чтобы обслужила его лично Дора. И не просто обслужила – составила компанию за обедом. Это была отдельная услуга для скучающих гостей. Нет, ничего неприличного. Просто – беседы, поддакивание, сочувствие, смех над шутками и тому подобное. Услуга оплачивалась отдельно, и чаевые за неё, как правило, тоже были хорошие.

– Ступай, – щёлкнула пальцами Рита. – Твой выход, королева! – добавила она язвительно.

Филип маячил у входа в кабинку, растягивал губы в слащавой улыбке и поправлял совершенно нелепую малиновую рубашку в розовых разводах.

Дору затошнило.

Ужасно не хотелось идти в эту кабинку. Не хотелось говорить с Филипом. Не хотелось вообще его видеть. Никогда и нигде.

– Чего застыла? Иди и прими заказ у господина! – зашипела на неё Рита.

Дора сделала шаг.

Ясно же, как день, что если «господин» оказал услугу несчастной девушке, то однажды он потребует с неё плату. Чего захочет Филип?

– Ты заснула, дрянь третьеполосная? – казалось, Рита вот-вот изрыгнёт огонь.

– Простите, я бы очень хотел, чтобы эта девушка меня обслужила, – послышался сзади приятный бархатный голос.