Они были мелкие и золотокрылые

Эдуард на миг взгрустнул, вспомнив о Терезии и пока ещё безымянной златокрылочке. Как они без него, целые сутки? Еды и воды он им оставил достаточно, с Терезием Артемий даже обещал погулять, да и гараж достаточно просторный… Но всё же ощущение – словно детей без няньки оставил.

– А сэйчас – сюрприз! – раздался знакомый голос после третьего тоста за дорогого именинника. – Экзотыческие танцы! Колорыт таинственной третьей полосы! Дэвушки спэциально приехали к нам, чтобы потэшить наши глаза и подарить … ащущения!

В центр зала выбежали три девицы, уже знакомые Эдуарду. Их успели отмыть и причесать, нарядив в прозрачные, хм, полоски ткани, не прикрывавшие ничего. Зазвучала бодрая музыка. Девицы принялись дёргаться и извиваться, постепенно избавляясь от прозрачных полосок и демонстрируя прелести то одному, то другому столу.

В целом, танцем это было назвать трудно, хотя некая слаженность в движениях девиц была.

– Лучше бы нормальную танцовщицу пригласили, – буркнул Эдуард.

Дамы за его столом отозвались неоднозначно – кто пожал плечами, кто жеманно закивал.

И, словно по сигналу, бойкая Амина резко повернулась и сверкнула глазами, а через секунду уже сидела у него на коленях и жарко шептала в ухо.

– Хочешь, я для тебя ночью отдельно станцую? Об этом не говорится, но нас оставляют до утра, чтобы мы могли ещё подзаработать. Я знала, что встречу тебя здесь. Я не ошиблась, – её обнажённая грудь прижималась к груди Эдуарда.

– Дарагой! На два слова! – громогласно раздалось над ухом и Эдуарда выдернули из-под девицы.

– Я из салона О’Фила, – быстро шепнула Амина и упорхнула к подружкам.

И они, встав в причудливых позах, опираясь друг на друга, выстроили фигуру, напоминающую то ли тюльпан, то ли лилию.

– Этот пташка не для тэбя, дарагой, – назидательно изрёк Валико. – Ей не то что второй – нормальный третий полоса не свэтит. Нэт, если хочешь развлечься – пожалуйста. Только предахраняйся. И – нэ увлекайся. Филиповы дэвчонки с чистота не знакомы.

– Она не в моём вкусе, – постарался улыбнуться Эдуард.

– Вай, знаю, кто в твоём, – погрозил ему пальцем друг. – Слышал я о тваём приключении с ночными полётами. Но она – даже выше, чэм любой из нас в этом зале. Однако в этом зале много достойных и ничуть не хуже. Только скажи, дарагой…

– Опять ты за своё, – смысл усаженных за его столик дамочек с разноцветными волосами стал проясняться. – Нечего мне сватать… непонятно кого!

– А если именно ту хочешь. Подумай, что со второй полосы до нэё легче дотянуться. И сыну бы помог, голова твой бестолковый. Как же тэбе вталковать? Свои мозги же нэ вложишь… Да и если я свои мозги в твой голова вставлю, она савсэм бальшой станет!

– Нам бы лучше, о деле поговорить, наконец.

– Ну, ты и зануда, дарагой! Бэсталковый зануда. Но раз так хочешь – вот тэбе пэрвый клиент, – он подвёл Эдуарда к столику с молодыми парнишками в костюмах кислотного цвета. – Пэрекупают рэдкий машины с первой полосы. Надо их перечыповать и где-то подшлифовать так, чтобы были вроде как со второй. Иначе – возни много с разрешениями на использование здесь, у нас.

Эдуард кивнул. Это вполне возможно.

– Обменяйтесь контактами и весэлитесь! Увижу, что нет вэсэлья – ухи оторву.

Парни за столом захохотали. Эдуард присел к ним за столик.

Из архивов межпланетной комиссии мигов

Из отчёта наблюдателей за тем, как цивилизация земная отношения творит с народом чудных златокрылов:

«…и чем дальше смотрим мы за жизнью землян и за общением их со златокрылами, тем больше тревоги в душе, но больше и надежды. Есть всё у пращуров, дабы с места сдвинуться. И вполне готовы к тому они. Но сдвинувшись – куда направят стопы свои? Вознесутся ли ввысь или уползут по канавам? Этого не ведает ни один миг, ни один златокрыл не подскажет, и лишь человеку под силу ответить…»

Часть вторая Сны о снах

Глава пятая

Где-то вне времени, Я-Медь

Зарина идет по Центральному парку первой полосы. Тихо. Деревья, прикрытые инеем, блестят серебром в утренних сумерках.

Она вдыхает морозный воздух. Глядит по сторонам. На этот раз нет бродяг на скамейках, нет других прохожих. И вообще ничего нет, кроме неё и деревьев. Кажется, мир застыл.

Зарина не может понять, как и зачем снова здесь оказалась? Она вернулась в отель Университета, выпила сунутый Гандзом горячий шоколад с привкусом мяты и ещё каких-то трав. Затем содрала с себя вещи «госпожи», немедленно отправив их в утиль, и полезла в ванную с пеной и солью, где долго отмывалась от пережитого. Болели раны от когтей и плети, жутко саднили ободранные наручниками запястья.

Всё это Гандз смазал душистой мазью и подключил Зарину к «вирто-сну» – программе, обеспечивающей «крепкий сон и только приятные сновидения». Тебе, мол, нужно полноценно отдохнуть, сказал он.

Мордаха свернулся рядом, тоненько посвистывая. Виктора нигде не было видно. Гандз начал рассказывать, что Виктор – самовлюблённый эгоистичный Виктор! – отправился её искать тем же путём, что и сама Зарина, и до сих пор не вернулся.