Они были мелкие и золотокрылые

И мысль эта преследовала её все те дни, что они готовились ко дню рождения Валико. Сначала она просто анализировала Эдуарда Орлова, исходя из всего, что показала Аколитус. Но потом всё чаще ловила себя на том, что чувствует этого человека сильнее, чем кого-либо ей знакомого. И – ждёт этой встречи.

А до неё оставалось две недели обратного отсчёта. Вернувшись после разговора с Валико, они обнаружили себя в начале декабря. Какой бы логикой ни руководствовался Мордаха, она помогла Гандзу сместиться всё в тот же «Жасминовый туман» годичной давности как раз вовремя, чтобы вручить Доре защитный код.

Гандз с Зариной искренне надеялись, что он убережёт девушку от беды.

Она до одури репетировала танец – иракский, текучий, словно вода, и неистовый, словно цунами. Ей очень хотелось, чтобы Эдуарду понравилось. В том, что он её выслушает, она даже не сомневалась. Ей просто хотелось, чтобы понравился танец.

А ещё Зарина таки стребовала себе бот-парикмахера, и он несколько часов колдовал над её волосами. Когда закончил, она выглядела точным отражением Аколитус-Я-Меди – волосы стали длиннее и цветом напоминали о медной проволоке, забытой на солнце.

– Теперь – я точно леди Купер, – сказала она Гандзу. – И кроме всего прочего, мне совершенно не нужно, чтобы во мне сходу узнавали Зарину Заревскую.

И вот день Х настал.

Они сместились в тот же безлюдный парк, дошли до гостиницы, откуда и вызвали флай-такси до «Жасминового тумана».

Ресторан был забит под завяз «дарагими гостями» Валико. Лилось вино, звенел смех, то тут, то там мелькала улыбающаяся физиономия именинника. Эдуард появился не сразу, и Зарина уже забеспокоилась, что танцевать придётся без него. А потом – придумывать повод, чтобы к нему приблизиться, или вовсе у туалета ловить.

И всё же, он появился за десять минут до её выхода.

Кожа Зарины покрылась мурашками. Она никогда ещё не танцевала перед посторонней публикой. Максимум – показывала свои умения друзьям. И в «Матиоле» пришлось станцевать. «Должны же мы видеть, кого рекомендуем», – сказали они в тот день Гандзу, обратившемуся с просьбой поддержать очередную «протеже».

«Протеже» одобрили.

Опыт работы с публикой, пусть не и не танцевальный, у неё есть, и немаленький. Да и танец отрепетирован уже двести раз. Почему же вдруг тяжело дышать, и ноги одеревенели? И дверь в ресторанный зал видится порталом в другую реальность, за которым сплошь мрак и холод?

Бррр!

Так, встряхнуться, улыбнуться…

– А сэйчас у мэня для вас сюрприз! – прозвучало за дверью. – Для вас танцует очароватэльнэйшая леди Купер!

В зале заиграла музыка, древний иракский певец протяжно запел о любви. Зарина сделала шаг…

Она неспешно вошла в зал, остановилась, изогнулась в талии, в руках сверкнуло по кинжалу – ярких, но безопасных, одолженных у той же «Матиолы». Их лезвия скользнули вдоль груди, живота, бёдер… Под восточные напевы она качнулась волной вправо, влево, медленно повернулась вокруг себя и плавно опустилась на колени. Склонилась вперёд, разметав волосы по полу, и подняла их лезвиями кинжалов, откинув назад.

И – сменилась музыка.

На смену протяжным напевам пришли древние неистовые ритмы. Зарина скачками понеслась по залу, сверкая кинжалами, отбивая пятками барабанные дроби. Остановилась спиной к залу, прогнулась назад, размахивая волосами, затем, под более спокойный ритм змейкой пошла между столиками, пока под вернувшиеся напевы не остановилась у столика, где сидели барышни с разноцветными волосами. И – Эдуард. Зарина отложила кинжалы и проплыла вдоль столика, скользнула Эдуарду на колени, обняла, закрыла их лица волосами цвета меди.

– Не дари сыну златокрыла. Ни в коем случае не дари, – зашептала ему в ухо, заглушая музыку. – От этого большая беда будет. Не только вам с Артемием, но многим, очень многим людям. Оставь златокрылку себе.

Сменилась музыка, отпрянула Зарина от Эдуарда. Вновь быстро заструилась между столиками, пофлиртовала для вида ещё с парочкой гостей, выскочила на середину зала, где и завершила танец кружением на месте со взмахами волосами. После чего откланялась. Сердце колотилось, как бешеное. Её бросало то в жар, то в холод. Хотелось вернуться к Эдуарду, прижаться к нему всем телом…

Зарина выскочила на улицу.

Нельзя. Сейчас нельзя. Будет другая возможность.

Они с Гандзом изучили все вероятности, все точки, где можно безопасно сместиться – или хотя бы просто сместиться – и что-то изменить. Проще всего было бы, конечно, задушить Филипа во сне, но к нему лента не пускала ни в какую. И – много куда не пускала. Обнаружилось лишь три точки соприкосновения для Зарины с Эдуардом. И одна – для Гандза с Дорой.

Зарина прошлась по дворику «Жасминового тумана». Отошла в тень. Глубоко вздохнула.

И вдруг что-то острое пронзило спину.

В глазах потемнело.

Ноябрь 42 год/ 41 год н.к.э., Гандз

Гандз поймал себя на том, что любуется. Пусть Зарине ещё не хватало техники и четкости движений, но зато танцевала она искренне, рисовала историю, в которую верилось. И публика осталась довольна.