Они были не одни

— Я уже прожил свою жизнь, не во мне дело. Но сердце мое разрывается, когда я думаю о вас — о Гьике, о тебе и о Тирке… Где вы будете жить? А Гьика ведь такой вспыльчивый, мало ли что может натворить сгоряча!

— Вот что тебя тревожит! — сказал Коровеш, — но ведь тебе и самому давно известно, что вся эта земля — собственность бея и он может поступать с нами, как ему заблагорассудится, может прогнать нас, когда ему захочется. Такова уж наша крестьянская доля. Вот теперь ему взбрело в голову на месте твоего дома выстроить себе башню. Видно, тут ему очень понравилось, Попробуй, скажи ему: «Не уйду отсюда! Не отдам тебе этот клочок земли!» Он тебе тут же свернет шею, как жалкому цыпленку! Ведь это палач! И упрямством ты ничего не добьешься. Попробуй с ним поговорить по-хорошему, пусть позволит тебе построить дом у рощи. Сунем что-нибудь кьяхи, может, и они замолвят за тебя слово перед беем. А уж если, на худой конец, он не согласится, то и место около ущелья, которое он тебе предназначил, все-таки лучше, чем ничего! Раз мы родились на свет, надо жить, Ндреко, а не сдаваться. Живыми в могилу мы не ляжем!

— Все это так, все это верно… — соглашался с ним Ндреко, печально покачивая головой. — Но кто даст мне хлеба, когда у меня его не будет? Куда я бы ни обратился, никто меня не защитит. Сегодня бей выгоняет меня из дома, где я родился, где жили мой отец и дед: забирает весь мой участок с огородом, с пастбищем. Ты сам знаешь, как я здесь трудился, сколько здесь пролито моего пота. И вот бей лишает меня всего этого и отправляет на край села, к ущелью. Завтра ему вздумается, и он отнимет у меня последнее поле, которое я обрабатываю, и моей семье только останется умереть с голоду. А ты советуешь не сдаваться, на что-то надеяться! Какая может быть для меня надежда?

Рина варила кофе и время от времени незаметно от свекра смахивала слезу.

— Нет, отец! Прав дядя Коровеш: не надо отчаиваться. Бог даст, с голоду не помрем! — вмешалась в разговор молодая женщина, и от этого у старика будто полегчало на сердце.

Ндреко продолжал, обращаясь к гостю:

— Сегодня утром ввалились к нам сеймены. Орут, ругаются, совсем озверели. Перепугали невестку и внука. Рине показалось, что они уже явились выбрасывать наши вещи. А они только велели дожидаться прибытия бея и с криками и руганью ушли. Что мы могли поделать с этими негодяями? Нет у нас никакой защиты!

— И Гьика, как на грех, задержался на пастушеском стане. Уж давно пора ему возвратиться, — проговорила Рина, наливая в стакан ячменный кофе.

— Скрутим еще по одной! — предложил дядя Коровеш и угостил хозяина свои табаком. — Лучше бы Гьика не приходил, пока здесь эти разбойники! Неровен час — вспылит, не вышло бы беды!

— Выпей, пожалуйста, кофе, дядя! — и Рина протянула старику чашку, затем щипцами достала из очага уголек и подала свекру закурить.

Попивая кофе и покуривая, старики продолжали разговор, а Рина подошла к окну. Она увидела вдалеке верхом на конях бея и его кьяхи, которые въезжали на холм. Сердце ее дрогнуло. Она отпрянула от окна и вскрикнула:

— Бей едет! Бей!

— Пожаловал, значит? Поднимайся, Ндреко, выйдем ему навстречу, — сказал дядя Коровеш, и оба старика, тяжело вздохнув, встали.

— А ты, племянница, оставайся с Тиркой здесь. Нечего тебе смотреть, что там будет делаться! — наказали они Рине и вышли.

Холм Бели был полон крестьян. Некоторые сидели прямо на земле, сложив по-турецки ноги; другие стояли, прислонившись к забору. Женщины жались ближе к дому.

По двору спокойно разгуливали петух и несколько кур. Время от времени петух взмахивал крыльями и громко кукарекал. У кучи навоза, при входе во двор, стояла свинья и мордой рылась в навозе, откуда поднимался теплый пар.

Бей, выйдя из дома Рако Ферра, сел на коня и проследовал через все село. Когда он достиг холма Бели и въезжал во двор Ндреко, в нос ему ударил тяжелый запах навоза. Приложив к носу шелковый платок, он повернул коня и рысью погнал его в другую сторону — к заброшенной мельнице Нуни, находившейся напротив холма Бели.

Когда бей в сопровождении кьяхи и сейменов доехал до мельницы, небо, бывшее с утра безоблачным, покрылось тучами. Селение утонуло в тумане, а холм неожиданно показался бею мрачным.

Каплан-бей захотел отсюда полюбоваться холмом и представить себе на нем новую башню, которую он собирался воздвигнуть. Но он остался недоволен: под небом, затянутым тучами, ландшафт показался ему унылым, и он погнал коня обратно к холму Бели. Настроение у него испортилось: раздражали тучи, туман, стлавшийся над селом.