Они делали плохие вещи

— Каски отлично все устроил. Комната совсем как у Холлиса. Боже, у меня такое чувство, будто я на самом деле там. Просто не верится, что я сохранила столько фотографий Колдуэлл-стрит. Как думаешь, я потом смогу их забрать?

Лорна молча смотрела на тело. Взгляд Мэв тоже упал на него, и она передернулась, почувствовав в горле вкус рвоты.

— Это была его вина, точно так же, как и других. Вспомни всю эту выпивку. Ты сама говорила. Холлис сказал, что присмотрит за Каллумом. Он этого не сделал. Давай доделаем то, что наметили на сегодня, и ляжем спать. Завтра будет трудный день.

— Да, ты права, — Лорна кивнула. — Именно этого я хотела. Именно это планировала. Мы планировали.

Она сжала руку Мэв. Но когда Мэв повернулась, собираясь выйти из комнаты, снова подошла к телу. Мэв показалось, что она молится, но Лорна потянулась к карману куртки Холлиса и вытащила оттуда маленький блокнот.

— Что там? — спросила Мэв, глядя, как Лорна судорожно листает страницы.

Глаза Лорны округлились, она ахнула, потом выдернула пару страниц, разорвала пополам, быстро подошла к окну и открыла его.

— Ш-ш-ш! — зашипела Мэв, когда рама скрипнула. — Лорна!

Листочки, кружась, полетели вниз.

— Что ты делаешь, Лорна? Лорна! — Мэв схватила ее за запястье.

Лорна вздрогнула и немного расслабилась.

— Это на случай, если Оливер или Элли решат обыскать тело.

— Но если бы Оливер или Элли услышали? — Она кивнула на окно.

— Извини. — Лорна, оставив окно приоткрытым, задернула штору. — Я не подумала. Просто… не подумала. Извини.

— Нам обеим нужно отдохнуть. Пойдем. Закончим дела.

Перед тем как погасить свет, Мэв в последний раз оглядела комнату.

Когда они убили Холлиса, Мэв подумала, как все просто. Она справилась с этим без особого отвращения. Два быстрых удара монтировкой, и все было кончено.

Но теперь… Казалось, этому не будет конца. Элли продолжала наносить удары кирпичом, и вот уже исчезли карие глаза, которые когда-то приводили Мэв в такой восторг. И скулы, и подбородок… Больше не было зубов. Лицо превратилось в месиво. Вокруг головы образовалась красная лужица, смешанная с грязью. Мэв смотрела на руку, скрючившуюся в конвульсии, когда нервы получили последние импульсы от вытекающего вместе с кровью мозга.

Из ступора ее вывела Лорна.

— Бежим! — крикнула она, потянув Мэв за собой.

Стр. 98-120

Не хочу уводить вас в сторону, но, как вы поняли, на все это у меня ушли годы. Годы работы над их дневниками, годы поисков возможных свидетелей и тех, кто так или иначе соприкасался с ними. Я выуживала правду по каплям из них самих, пятерых. И собрала всё вместе, как смогла. Допускаю, что некоторые детали могут оказаться неверными, но ключевые факты, самые важные из них, я установила точно.

Так что давайте поговорим о ней. Об этой проклятой вечеринке.

На самом деле вечеринка не должна была отличаться от любой другой в этом доме. Воспоминания о буйных ночах настолько укоренились в памяти пропахших никотином стен дома номер 215 по Колдуэлл-стрит, что даже когда было тихо, чудился пульсирующий тяжелый ритм басов, под который пили, танцевали и курили травку. Иногда участники вечеринок сбегали в садик на заднем дворе, но потом все равно возвращались обратно, чтобы выпить еще пива, затянуться марихуаной, снова потискать кого-то в полумраке.

Так легко нарисовать в своем воображении ту ночь — ночь 1995 года! Она была теплой, и с раннего вечера все пабы были забиты до отказа, а счастливчикам удалось посидеть за столиками на открытом воздухе. Болтовня и смех людей разносились в воздухе. Но ближе к полуночи пабы стали закрываться, завсегдатаи поплелись домой или в клуб, а уставший персонал убирал липкие стаканы.

Те, кто выходили из паба «Байвэйс», наверняка слышали музыку, доносившуюся с Колдуэлл-стрит: басы грохотали даже на таком расстоянии.

Приятель Оливера, выступая в роли диджея, поддерживал звук через бумбоксы, подключенные к колонкам размером с мини-холодильник.

Мэв, спотыкаясь о шнуры, переходила из комнаты в комнату в поисках компании, куда она могла бы вписаться. Она бродила с тех пор, как Лорна объявила, что с нее хватит, и исчезла в своей комнате. Пробираясь сквозь толпу, Мэв бормотала еле слышное «прошу прощения», дешевенькое белое вино плескалось в стакане, который она держала в руке. В кухне она заглянула в коробки с пиццей, но там остались только обглоданные корки.

После очередного удара локтем в грудь Мэв, спотыкаясь, вышла в сад, где дым был не таким густым. Глаза заслезились на свежем воздухе. Она представила, как стекает по щекам тушь, и, не желая, чтобы кто-нибудь подумал, будто она плачет, пробралась к старому креслу у забора. Зеленый пластик прогнулся под ее весом, ножки ушли в мягкую землю. Мэв попыталась откинуться на спинку, но кресло начало крениться, и ей пришлось наклониться вперед, зажав стакан обеими руками. Подол ее нового желтого платья, промокшего от пота, задрался до бедер. Со своего места она могла наблюдать за вечеринкой в окно. Незнакомые ей люди разговаривали, курили и целовались. В электрическом свете они выглядели как ожившие куклы в паноптикуме.