Они должны умереть. Такова любовь. Нерешительный

— Здесь указан твой настоящий адрес? Изола, Южный район, улица Шестьдесят пятая, дом 413?

— Нет. Я переехал недавно.

— Куда?

— Я живу в отеле «Кулбертсон», в центре города.

— Давно?

— Дней десять.

— Ты переехал с Шестьдесят пятой улицы десять дней назад?

— Нет. Я переехал с Шестьдесят пятой в прошлом месяце.

— Куда?

Бэндлер молчал.

— Куда, Бэндлер! — повторил вопрос Карелла.

— На побережье.

— И когда ты уехал?

— Двадцать седьмого марта.

— Почему? Тебя в городе разыскивают?

— Нет.

— Тебя где-нибудь разыскивают?

— Нет.

— Мы проверим. Так что, если тебя разыскивают…

— Меня не разыскивают. Я не преступник.

— Может быть, ты раньше и не был преступником, — шметил Хейвз, — но теперь ты преступник. Нападение первой степени — тяжкое преступление.

Бэндлер не проронил'ни слова. Из канцелярии появился Мисколо с перевязочным материалом и йодом. Он взглянул на лицо Кареллы, покачал головой, прищелкнул языком и сказал:

— Господи, что же это такое с вами? — Он еще раз взглянул на Кареллу и попросил — Иди умой лицо над раковиной.

— Мое лицо в порядке, Альф, — запротестовал Карелла.

— Иди и вымой лицо, — строго сказал Мисколо, и Карелла, вздохнув, отправился в угол, к раковине.

— У вас есть судимость, Бэндлер? — задал вопрос Хейвз.

— Нет, я же вам сказал, я не преступник.

— Но тогда почему же вы уехали в Калифорнию?

— Я получил там работу.

— Какую?

— На телевидении.

— И что вы там делаете?

— Я помощник управляющего.

— Чем ты управляешь? — спросил Карелла, не отходя от раковины. .

Он протянул руку к белому полотенцу, исящему рядом, но Мисколо завопил:

— Оно будет в крови. Пользуйся бумажным.

— Помощники директора не управляют. Мы следим, чтобы соблюдали тишину в павильоне, вызываем актеров…

— Нас не интересуют подробности ваших производственных дел, — отозвался Хейвз. — В каких программах вы работаете?

— Видите ли… Понимаете, на самом деле у меня нет постоянной работы в какой-то одной программе.

— Тогда зачем же вы поехали в Калифорнию? — вмешался в разговор Мейер. — Вы ведь только что сказали, что нашли там работу.

— Ну и что, это действительно так.

— Какую же?

— Они снимали полуторачасовую ленту. Поэтому один мой друг, директор картины, позвонил, чтобы узнать, не захочу ли я работать с ним. Как ассистент, понимаете? Ну, я и отправился на побережье.

Карелла вернулся к столу и снова сел на краешек. Мисколо взял пузырек йода и начал смазывать порезы.

— Тебе надо здесь накладывать швы, — заметил он.

— Не нужно.

— Те же самые раны с прошлой недели. Они все открылись!

— Зачем ты вернулся с побережья? — задал вопрос Карелла.

— Работа закончилась. Я еще некоторое ^время оставался там, искал постоянную работу, но ничего не нашел. Вот и вернулся.

— А сейчас работаешь?

— Нет, я вернулся всего десять дней назад.

— Когда именно?

— Восьмого.

— О-о, — застонал Карелла, когда Мисколо прижал кусок пластыря к ране на лице.

— Почему ты напал на меня?

— Потому… потому что я узнал, что вы натворили.

— Я? Что я такое сделал? Ради бога, Альф…

— Прости, прости, пожалуйста, — успокаивал Мисколо. — Я здесь не доктор, — и добавил с обидой — Я всего-навсего паршивый клерк. Следующий раз отправляйся в больницу вместо того, чтобы заливать кровью всю эту проклятую комнату.

— Так что я такое натворил? — опять спросил Карелла.

— Вы убили мою девушку, — заявил Бэндлер.

— Что?

— Вы убили мою девушку.

Какое-то мгновение никто в комнате ничего не мог понять. Они молча, в изумлении разглядывали Бэндлера и тогда тот сказал:

— Бланш, Бланш Мэтфилд, — но опять имя ничего не сказало никому, кроме Кареллы, который коротко кивнул и сказал:

— Она прыгнула, Бэндлер. И я к этому не имею никакого отношения.

— Но вы велели ей прыгать.

— Я пытался увести ее с этого карниза.

— Ну и увели, верно?

— Откуда ты знаешь, что я говорил ей?

— Квартирная хозяйка рассказала мне. Она стояла в комнате за вашей спиной и слышала, как вы велели ей прыгать. — Бэндлер помолчал и спросил — Почему же вы просто не столкнули ее с того карниза? Это было бы равносильно тому, что вы сделали.

— Давай начнем с того, почему она вышла на этот карниз. Тебе известно? — поинтересовался Карелла.

— Какое это имеет значение? Она бы не прыгнула, если бы не вы.

— Она бы на карниз не вышла, если бы не ты! — уточнил Карелла.

— Как бы не так! — заявил Бэндлер.

— Почему ты ее бросил?

— Кто ее бросил?

— Ты бросил, ты. Слушай, Бэндлер, не зли меня снова! Она хотела умереть, потому что ты ее бросил. «Прощай, Бланш. Было здорово». Вот твои точные слова.

— Я ее любил, — запротестовал Бэндлер. — Она же знала, что я вернусь. Работа была временной. Я говорил ей…

— Ты, Бэндлер, слинял от нее.

— Я же говорю вам, что нет. Я любил ее. Как вы не можете понять!. Она знала, что я вернусь. Я говорил ей об этом. Откуда мне было знать, что она захочет… убить себя?

— Она убила себя, потому что знала: ты порвал с ней. Тебе теперь легче?

— Что… Что вы имеете в виду?

— Ну после того, как ты избил меня? После того, как ты свалил всю вину на меня?

— Вы убили ее! — заорал Бэндлер и сердито соскочил со стула, но Карелла положил на его плечи обе руки и толкнул обратно.