Они не люди. Книга третья

На берегу мигали маячки скорых, вокруг суетились медики. Профессор Меньшов стоял невдалеке от одной из машин, скрестив на груди руки. Аверин проследил за его взглядом и увидел, как двое врачей укладывают на каталку человека в черной мантии Академии. Пострадавший застонал, дернул головой, и по его, а вернее, ее плечам рассыпались длинные кудрявые волосы. Да это же та чародейка, что вытаскивала раненых! Аверин вдруг вспомнил, где прежде видел ее. Девушка присутствовала на церемонии коронации. Только в то время на ее груди красовался значок московского Управления. Странно, почему теперь она в форме Академии?

Впрочем, этот вопрос тут же вылетел у колдуна из головы. Он подошел к Меньшову. Лицо старого профессора было напряженным и мрачным, губы плотно сжаты. — Алексей Витальевич, вы в порядке? Почему вы не идете к врачам? Вам наверняка нужна помощь. — Нет нужды тратить на меня время. Пусть помогают тем, кто в этом по-настоящему нуждается. Раненых много. — Понимаю… — произнес Аверин, — но я рад, что вы целы. — Я старик, — немного резковато ответил профессор, — а сегодня на моих глазах погибло четверо моих учеников. И трое преподавателей с Чародейского, которых я хорошо знал. Он повернулся к крепости. — Всё закончилось? Они не вернутся? — Нет, я как раз направляюсь в штаб, чтобы сообщить об этом. — Хорошо, — Меньшов отвлекся от созерцания крепости, — мне тоже нужно доложить в ректорат. Представители других Академий могут отправляться домой. — Да, думаю так. Кузя, нам пора, — проговорил Аверин, и они направились к штабу.

Прямо в штабе Любава варила какое-то чародейское зелье. Приятный запах поднимался от старой походной печки-толстобрюшки, стоявшей в углу. Увидев дядю, чародейка бросилась ему на шею и чмокнула в щеку:

— Гермес Аркадьевич! Хвала небесам! Я так переживала, что этот… сотворит что-нибудь ужасное…

Любава поежилась, как от холода. И неудивительно, в памяти племянницы еще была свежа ночь, когда семья убегала от чудовища.

— Всё закончилось? — императрица сидела теперь не на кушетке, а на рабочем месте князя Булгакова. Сам князь в штабе отсутствовал. Нога Софьи, перевязанная бинтом, была чуть отставлена в сторону.

Любава, словно спохватившись, обратилась к дяде:

— Я сейчас помогу, вам надо восстановить силы.

— Не то слово, — Аверин присел на стул и посмотрел на императрицу: — Закончилось. По крайней мере, в крепости не осталось ни одного дива. Бывший Императорский див увел всех в Пустошь.

— Вы не выглядите довольным. Что-то не так?

— Устал. А вам придется приготовить указы о посмертном награждении Николая Серова и князя Андрея Рождественского.

— Рождественского?

— Да, это он запер дивов в крепости. Ценой своей жизни.

— Ага, — подтвердил Кузя, — и он еще памятник просил. Можно ему памятник? Хотя бы небольшой? — Кузя показал руками размер и добавил: — А тому колдуну, что в псину превращался, нужно поставить огромный памятник. Он ведь закрыл коридор! И так ужасно выл, обалдеть просто… — Кузя поежился.

— Я, конечно же… — начала императрица, но тут дверь распахнулась, на железном крыльце вагончика, не входя внутрь, застыл человек. Совсем молодой, на вид чуть старше Кузи. С необычными темно-рыжими волосами.

Нет, не человек. Кузя зашипел, и Аверин понял, что это див. И ошейника на нем не было.

Див в испуге шарахнулся, да так, что свалился с лестницы. Потом появился вновь и прямо в дверях упал на колени.

— Не бейте меня, прошу! — он вытянул руки. — Я Савелий! Помните? Вы меня спасли с острова!

Судя по всему, обращался он к Кузе.

— Ага, — тот приосанился и важно кивнул. — Только не я, а Владимир. Достал из живота серебряные шарики. А потом тебя в Управление забрали. Ты почему без ошейника? — грозно вопросил Кузя у съежившегося от страха дива.

— Так… Алексей Артемьевич… они погибли… а наставник Владимир… ну, то есть господин Императорский див… в общем, он велел всем, у кого хозяин погиб и кто хочет вернуться в Управление, идти в штаб. Тут колдун привяжет.

— А ты, значит, хочешь? — Аверин вышел из вагончика, и Савелий моментально отскочил на землю перед лестницей, приняв ту же позу. Колдун присел на ступеньку. Хватит ли у него сил привязать дива?

— Конечно! — див посмотрел широко распахнутыми глазами. — Хозяин меня почти не бил, не наказывал, мне комнату выделили, там тепло, кровать, одеяло и кормили три раза в день. Кашей, овощами и картошкой, и всё это с мясом! — див не выдержал воспоминаний о еде и облизнулся. — Да кто откажется-то?!

Аверин усмехнулся. По сравнению с отелем Рождественского, общежитие Управления могло показаться санаторием.

— А тех, кто не вернется, — значительно тише и куда менее восторженно добавил Савелий, — наставник Владимир лично найдет и сожрет. Так и сказал.

Кузя прыснул.

— Ладно, — проговорил Аверин, — сейчас тебя привяжем. Ты один?

— Не знаю, — признался див, — многие сбежали. Но может, и вернутся. Но я — первый! — сказал он с гордостью.

— Подождите, — Любава вынесла стакан в алюминиевом подстаканнике, полный ароматного отвара, — сперва выпейте это.