Они не люди. Книга третья

— Так, Кузя, в чем опять дело? Ведь не в рубашке же?

— В рубашке… вернее, во всей моей одежде, — див еще раз вздохнул, — теперь ее всю выкинуть, да? И новой красивой одежды мы дивам Управления купить не сможем?

— Почему ты так решил? — удивился Аверин.

— Ну а как? Князь Булгаков в столицу уедет, на его место посадят какого-нибудь типа, вроде того дебила из московского Управления, который соизволил припереться, когда мы уже всех победили! Такой нам ничего не разрешит.

— Погоди-ка, ты, что же, подслушивал?

— Ну не совсем. Не всё, — Кузя поднял на него глаза, — я же знал, что вы про Анастасию говорить будете. И императрица Софья вас послушает.

— Да, так и есть. Но… неизвестно еще, согласится ли сама Анастасия. А ты что думаешь об этом назначении?

— Давайте я чай сначала, ладно? — хитро улыбнулся Кузя. Вероятно, он обрадовался, что его не отругали за подслушивание.

— Беги.

Аверин тоже переоделся в домашнее, сел в кресло, и Кузя тут же появился с подносом. На нем стояли чайная чашка, бутылка молока со стаканом и тарелка, полная бутербродов с увесистыми кусками колбасы.

— Ах вот почему ты так спешил налить мне чаю, — рассмеялся Аверин. — Так что ты думаешь о назначении Анастасии Императорским дивом?

— Ну… — Кузя глотнул молока, — я думаю, быть Императорским дивом здорово. Я бы, например, хотел.

Аверин пристально посмотрел на него: точно ли див подслушал «не всё»?

Но тот, закусив молоко бутербродом, продолжил свою мысль:

— Но меня не возьмут, я очень слабый. Может, потом когда-нибудь. А Анастасия, она сильная и умная. Но… — он задумался.

— Что?

— Она тогда в столицу уедет. Я по ней скучать буду. Но если она откажется, тогда уедет Владимир. И я всё равно буду скучать. Поэтому лучше пусть Императорским дивом станет она, ну, если захочет, конечно. Тогда всем будет хорошо. У Императрицы Софьи появится див, который ее не съест, Владимир с колдуном Сергеем вернутся в Управление, и мы снова будем вместе расследовать дела. Ох… — он спохватился, — там же другой глава будет… вдруг он не позволит? Эх… жаль, что нельзя сделать всё, как раньше…

Аверин вздохнул:

— Увы, Кузя. Как раньше уже точно не получится. И заместитель князя Булгакова погиб. Но надеюсь, что на должность главы найдут хорошего и порядочного человека.

— Похожего на вас, да? — Кузя уставился на него в упор.

— Кузя, и ты туда же? Вы все как с цепи сорвались. Ты тоже намекаешь, что мне следует занять должность?

— Ничего я не намекаю. Но я тогда смог бы служить в Управлении вместе с вами. И получил бы орла. И мы одели бы всех дивов в красивую одежду и перекрасили общежитие в разные яркие цвета!

У Кузи всё выходило легко и просто, будто див смотрел на мир через очки со стеклами этих самых ярких цветов.

— Вы подумайте, Гермес Аркадьевич, это же так здорово! — жизнерадостно воскликнул он.

— Я думаю, Кузя, — Аверин печально усмехнулся, допил чай и направился в ванную. Пора было готовиться ко сну.

Ночью мучительно захотелось пить. Аверин сел на кровати и уже собрался встать, чтобы сходить на кухню за водой, но внезапно почувствовал приступ тошноты, будто накануне перебрал лишнего. Голова закружилась, и колдун чуть было не упал на кровать, но усилием воли всё же заставил себя подняться.

Тошнота отступила, но ее сменила пульсирующая головная боль, а жажда только усилилась.

Он что, отравился?

Надо дойти до кухни. Аверин встал, нащупал ногами тапки и направился к выходу из спальни.

Каждый шаг давался с таким трудом, словно на ногах у него были надеты свинцовые башмаки. А воздух стал густым, как кисель, и сопротивлялся не только движениям — усилие приходилось делать, чтобы просто его вдохнуть.

Аверин остановился у стены, оперся на нее спиной и ощупал грудь. Сердце вроде билось ровно и не болело. Значит, не инфаркт. Может, у него инсульт? Надо позвать Кузю. Что бы это ни было — неплохо бы вызвать врача. Он открыл рот, но не смог издать ни одного звука. С трудом подняв руку, он коснулся лица — кожа была покрыта липким холодным потом.

Где же Кузя? Он ведь должен уже почувствовать, что хозяину плохо.

Аверин с трудом отлепился от стены и открыл дверь. Еще несколько тяжелых шагов — и он в гостиной. Надо дойти до телефона. Голова взрывалась болью. В висках пульсировало, он чувствовал, как его бросает то в холод, то в жар.

Нет, сначала воды. Чтобы стало чуточку полегче.

Он повернул к кухне, но вдруг понял, что двери нет — на ее месте виднеется гладкая ровная стена.

Аверин остановился, сжал пальцами виски и часто заморгал. А потом зажмурился изо всех сил. А когда открыл глаза — дверь появилась на привычном месте.

Он зашел, схватил со стола стеклянный кувшин с водой и начал жадно пить. Стало немного лучше, но жажда не унималась. Он взял кувшин с собой и вышел из кухни. И замер, стоя на пороге и с трудом удерживая тяжелый сосуд в руках.

Свет уличных фонарей освещал человеческую фигуру в его кресле.

— Вы… — выдохнул Аверин, — как вы сюда попали?

— А я уже подумал, что вы не заметите меня, — голос дива звучал насмешливо и отозвался в голове Аверина новой вспышкой боли.