Они не те, кем кажутся (сборник)

– Что у тебя там в сумке? Мелкий, а тяжелый какой! Оружие, что ли?

– Нет у меня оружия, что вы все прицепились-то? – И сейчас он уже жалел об этом, но без умения им пользоваться оружие не поможет. Все-таки чтение – дело хорошее, но здоровый дух и вправду должен обитать в здоровом теле. Если выберется из этого приключения живым, надо бы попросить Сан Саныча научить стрелять, когда-нибудь точно придется. И лучше было сделать это рано, чем, как уже опасался Ершик, поздно. Зато увидел наконец-то и «Майн кампф». Книга как книга. Обложка, страницы… Автор ведь о чем-то думал, когда написал ее, – может быть, даже о чем-то хорошем, но не для всех. Возле столика со святыней стоял почетный караул. Свято место пусто не бывает, сказал как-то по другому случаю отец Александр, и человеку надо во что-то верить. Теперь Ершик накопил уйму вопросов к батюшке, хотелось обсудить с ним многое, разложить хаос по полочкам, как говорится. Если он вообще вернется на Проспект Мира… Вряд ли это скоро произойдет, влип на этот раз всерьез. В голове роились идеи спасения, но пока главной надеждой оставался Старый и его обещание быть здесь не позже, чем через пару недель. Продержится ли он столько? Воображение рисовало Ершику мрачные зарешеченные камеры Тверской, где предстоит дожидаться помощи. «Мама, я хочу домой!»

– Господин комендант обедает. В чем дело? – Глядя на его помощника, можно было подумать, что это сам комендант собственной персоной, столько высокомерия было во всей его фигуре.

– Вот этот пришелец на стенах рисует. На Пушкинской, – доложил младший офицер, бдительно углядевший нарушение порядка.

– Разберемся. Свободен.

Последнее слово относилось вовсе не к Ершику – мальчика сопроводили в конец платформы и временно сдали под охрану караульным в дальнем переходе у входа на станцию. Прерывать обед господина коменданта никто не хотел. Ершик, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, украдкой огляделся. Даже здесь стены были исписаны незнакомыми буквами, жаль, что некому было перевести надписи на человеческий язык. У них на Рижской лозунгов на стенах не рисовали, только местные хулиганы – похабщину, которую потом с трудом оттирали тряпкой. Ершику приходилось вытирать… И самому разрисовывать тайком ночью на колонне карандашом крупными буквами: «Ритка – дура». От этого воспоминания он улыбнулся, но, заметив направленное в его сторону дуло автомата, опять опустил голову. Вот и Четвертый рейх полностью осмотрел, а надо ему это? Вернулся помощник коменданта.

– Ну, рассказывай, что ты там на стенке нарисовал?

– Свастику.

Брови офицера уползли высоко под перекрашенную милицейскую фуражку с гербом: неестественно приплюснутой птицей с крыльями, как у самолета.

– Какую свастику?

– Нормальную.

Задачу старшему офицеру дали не из самых простых, он решил разобраться во всем сам.

– Сейчас покажешь мне ее на Пушкинской.

Он крепко взял Ершика за плечо и повел к лестнице, когда сквозь шум станции и резкие выкрики пробился новый звук: глухие удары приклада о толстый металл гермодвери. Помощник коменданта поморщился, караульные замерли и как-то испуганно переглянулись. Видно, никто из них не ожидал этого звука.

– Опять он сюда приперся… – проворчал старший офицер. – Откройте!

Стальная дверь со скрежетом в петлях приоткрылась, в проеме появился человек с автоматической винтовкой на плече. Вроде обычное дело, что же не так? Ершик под шумок решил попробовать освободиться от крепкой хватки фашиста, взгляд упал на циферблат наручных часов офицера. Они показывали половину четвертого. И судя по всему, вовсе не утра!

Глава 12 Очень странный сталкер

Так, значит, дневной сталкер – не брехня, он существует на самом деле… Вот бы Старый удивился. Серебряного меча при нем не было, и, сбросив за дверями защитный комбинезон, он оказался совсем не крупным и скорее жилистым, чем здоровяком, но то, что он осмеливался в одиночку пробираться по ярко освещенному и кишащему тварями городу от Полиса до Рейха, создавало вокруг сталкера не пробиваемую никакой человеческой ненавистью броню. Помощник коменданта даже ненадолго отпустил руку Ершика, а тот и не думал убегать: когда еще увидишь такое чудо? Ни один из караульных не задал прибывшему ни единого вопроса, не положил руку на оружие, когда тот сворачивал загрязненный комбез, не желая воспользоваться местной чисткой – они без слов подали ветошь, чтобы стереть пыль со шлема, который он и не собирался снимать. Закинув на плечо мешок, а автомат повесив на шею, незнакомец двинулся на станцию. И направлялся он прямо к Ершику и помощнику коменданта.

Рука в черной перчатке указала на Ершика, и он вздрогнул, когда палец почти коснулся кончика его носа, а человек вопросительно склонил голову набок.

– Он задержан…