Они штурмовали Зимний

И, действительно, в воскресенье полицейские устроили на кладбище облаву. Виталий видел, как они вывели под конвоем на Петергофское шоссе недавних посетителей кабачка и еще каких-то мастеровых, одетых по-праздничному.

«Не подслушай я, им бы никого не поймать», — горделиво подумал о себе Аверкин и пожалел, что не может похвастаться перед заставскими мальчишками.

В ночь на первое мая на постоялом дворе «Красного кабачка» конная полиция устроила засаду.

Отец Виталия, конечно, злился на непрошенных гостей, но разыгрывал радушного хозяина: в кабачке немедленно были закрыты ставни и створки окованных железом дверей, как это делалось, когда наезжали гулять до утра богатые купцы, полицейским была выставлена водка, закуски.

Пристав Пестов занял боковую комнату. Сняв саблю и мундир, он всю ночь просидел за столиком. потягивая маленькими рюмочками коньяк и закусывая ломтиками лимона,

Утром, когда плохо выспавшийся Аверкин спустился вниз, то застал пристава на том же месте. Лицо Пестова опухло и стало бурым, а глаза налились кровью. Увидев Виталия, он окликнул его:

— Эй ты, послушай! Как тебя там… — И, поманив пальцем, сказал: — Сходи на разведку. Разнюхай, где они сегодня собираются и дай знать мне. Понял? На все даю сорок минут.

Виталию накануне удалось подслушать, что где-то у Коровьего моста будет стоять человек и указывать путиловцам, куда нужно идти на маевку. Аверкин оделся по-праздничному, насыпал в карманы подсолнухов и пошел к Коровьему мосту.

Утро было солнечным. Ручьи в придорожных ка-навах бурлили и пенились. На подсыхающей дороге с громким чириканьем прыгали воробьи. Пешеходов виднелось немного, лишь к кладбищу брели старухи. На Коровьем мосту Аверкин никого не застал, но у изгиба речки он заметил Фильку Рыкунова. Этот коренастый парнишка занимался странным делом: он стоял на камне и длинным прутом хлестал по воде, разбивая плывущую рыжеватую пену и мелкие льдинки. Филькино занятие больше подходило для пятилетних ребятишек, поэтому Аверкин не без из-девательства спросил:

— Филь! Ты никак масло сбиваешь? Не помочь ли тебе?

— Лучше батьке своему помоги пьяных раздевать, а то ему одному не управиться, — послышалось ответ.

— А ты видел, что он раздевал?

— Ладно, проваливай, куда шел.

Филька прежде так грубо не разговаривал с Виталием. Не он ли тот человек, который должен указывать, куда идти на маевку? Аверкин нарочно остановился посредине моста, облокотился на перила и стал лузгать подсолнухи, сплевывая шелуху в воду.

Филька некоторое время неприязненно поглядывал на него, а потом вдруг потребовал.

— Перестань плевать в воду, а то камнем турну!

— А ну, попробуй!

Рыкунов отбросил прут в сторону и решительно взбежал на мост. Виталий даже не изменил позы. Он знал, что Филька слабей его и поэтому продолжал щелкать семечки.

— Сейчас же уходи вон отсюда! — сжав кулаки, настаивал Филька.

— Чего? — как бы не расслышав, переспросил Виталий. — Подсолнухов просишь? Не будет, нищим сегодня не подаем.

И тут случилось неожиданное. Филька налетел на Аверкина, сшиб его с ног и принялся молотить кулаками, не давая подняться. Виталию все же удалось вывернуться и взять верх. Схватив противника за волосы, он уселся на него верхом и стал тыкать лицом в грязь.

— Вот… вот тебе! Будешь еще драться!?.

Но Филька словно взбесился. Плача от боли, он вдруг выгнулся, сбросил с себя Аверкина и ухватился за его волосы. Пиная друг друга коленками, противники покатились по набухшим и склизким доскам моста… Они дрались с такой яростью, что не замечали ни луж, ни дорожной весенней грязи, ни крови, которая текла у обоих из носов.

Путиловский подмастерье — Филька Рыкунов — ни на минуту не забывал о том, что скоро начнут собираться на маевку заводские товарищи, что к этому времени необходимо прогнать сына кабатчика и быть одному у моста, поэтому он дрался, как одержимый, не давая Виталию передышки.

Аверкин изнывал от боли и усталости. Ему вдруг стало страшно: «Не сошел ли Филька с ума?»

— Отстань, отстань, говорю! — взвизгнув, закричал он. И, отбившись ногами, припустился бежать к дому.

Вбежав в «Красный кабачок» он, плача, свалился на пол.

— Что с тобой? — встревожился отец. И пристав свирепо задвигал усами:

— Кто это тебя так?

— Филька Рыкунов с Чугунного переулка. Они его поставили на Коровьевом мосту, чтобы он никого не пропускал на маевку.

Пристав, видимо решив, что рабочие уже собрались, быстро надел мундир, нацепил саблю и скомандовал:

— По коням!

Полицейские вскочили на коней, выехали в распахнутые ворота на улицу и во весь опор поскакали к Коровьему мосту. Но кроме Фильки, обмывавшего у речки разбитый нос, никого они там не нашли.

Обозленный пристав велел схватить парнишку и под конвоем тащить в Чугунный переулок. В домике Рыкуновых полицейские перерыли все вещи, подняли половицы, обстукали стены и, ничего подозрительного не найдя, арестовали Фильку и его отца.

Днем Аверкины открыли «Красный кабачок». Но что-то случилось с заставскими жителями: никто из них не зашел даже побаловаться пивом, хотя день был жарким. И в следующие дни кабачок пустовал.