Они создавали карты с грифом «Секретно»

Утром, на рассвете, отправились пешком, груза никакого не было. Исхудавшие страдальцы медленно пробирались по заснеженному берегу, земля не замерзла, ноги проваливались в мокрую землю, леденели от снежной воды. С деревьев сваливался снег, растаивая на одежде скитальцев. Под ногами булькала леденистая масса. Главная проблема — это коченели ноги. Останавливались очень часто. На одной из остановок отказался идти Максим, объяснив, что стер ноги. Бригадир знал, что категорически нельзя оставлять одного в тайге — замерзнет, тем более и спичек нет, израсходовали накануне, с большим трудом мученики тогда вечером развели костер. Окоченевшие пальцы рук не разгибались, топора не было, чтобы где-то отщипнуть сухую щепочку. Максим сохранившимся ножом сумел настрогать лучинок у сломленного сухого дерева и, в конце концов, удалось разжечь костер, и спички закончились. Рас: считывали за один день осилить это расстояние. Николай снял с себя рубашку, разорвал, сделал сухие портянки Максиму, и они вновь отправились в путь. Впереди шел Николай, за ним Максим, Панфилович был замыкающим. Останавливались на отдых очень часто.

Панфилович стал уговаривать бригадира оставить их с Максимом на берегу, а самому идти быстрее в деревню и отправить за ними рыбака Данила. Николай объяснил, что рыбак не сможет проехать на лодке по шуге, а сам знал, что остаться сейчас в тайге — это на погибель, поэтому шли с большими передышками. Ватники от снега промокли. Прожженная и продырявленная огнем одежда напиталась снежной водой и становилась очень тяжелой. Николаю не давало покоя колющая боль в ушах, то в одном, то в другом ухе стреляло. Пронзительный ветер дул в уши, добавляя и обостряя боль.

Вечерело. Николая охватила грусть. Идти ночью невозможно. Нужно останавливаться на ночлег, без спичек можно замерзнуть. Такие случаи в экспедиции уже были. Топограф вспомнил про свою одинокую мать, проживающую в деревне, про жену, которая находилась в декретном отпуске в ожидании девочки (по словам врачей). Навеяло предчувствие предстоящей ночи — голодные, мокрые, уставшие, в такой ситуации едва ли удастся выжить. Рабочие уселись на замшелое поваленное дерево, и идти дальше отказались наотрез. Бригадир тоже не мог передвигаться, но не поддавался расслаблению, не хотелось оставаться здесь навсегда, хотя наступали минуты безразличия и отчаяния. Николай решил пройти в распадок, где журчал ручей. Выйдя на склон, топограф увидел на небольшой полянке охотничью избушку. Николай от радости заорал на всю тайгу: «Парни, сюда, здесь охотничья изба, ура!».

Откуда-то появились силы, все бросились к избушке. По обе стороны, вдоль стен, были сооружены нары, на которых могли уместиться четыре человека, посредине стояла железная печурка. На полках нашлись спички, немного сухарей, упакованных в стеклянные банки, даже вермишель, сахар, чай, соль и рыболовные крючки с леской. В печке оказались дрова, то есть стоило зажечь спичку, и через несколько минут повеяло теплом. Во всех сибирских охотничьих избах поддерживается такой обычай. Николай знал все охотничьи избушки на своем объекте, все их нанес на новую создаваемую карту, а эту избу он не знал, так как она расположена за его пределами, на соседнем объекте. На печке стоял закопченный чайник, солдатский котелок, на полках алюминиевые миски, кружки и деревянные ложки.

Первый раз за целую неделю бригаде удалось поесть горячей пищи и отведать настоящего чая. Поужинав, скитальцы развесили свою одежду на просушку, здесь даже для этих целей имелись специальные вешала и были вбиты колья для просушки обуви. После такого трудного маршрута все быстро заснули. Топограф долго переворачивался с боку на бок: болели уши, очевидно, сильно их застудил.

На второй день со свежими силами удалось быстро добраться до деревни. Закончился полевой сезон. Топограф Ступин всю зиму занимался лечением ушей. Врачам удалось в какой-то степени восстановить слух бывалому топографу, но не в полной мере. Тот полевой сезон на реке Вах Ступину стал роковым — лишился слуха. Врачи запретили заниматься полевыми работами, поэтому пришлось переключиться на камеральное производство. Вначале Ступин занимался редактированием топографических карт, а затем возглавил редакторский отдел.

Каждый полевой сезон старший редактор Николай Антонович Ступин с большим удовольствием выезжал с контролем на проверку в полевые бригады, стараясь побывать в самых отдаленных экспедиционных подразделениях — это придавало ему сил и вдохновения до следующего года.

Пакостник

Александр Сафронович Борис более сорока лет проработал в Северо-Кавказском предприятии. В студенчестве Александра звали Борей, Борькой, Борисом (фамилия — Борис — ударение на первый слог). Впервые инженера стали называть правильно — Александром рабочие в полевой бригаде.