Они вернутся

А бобр снова приподнялся и в свою очередь принялся обнюхивать человека. Неторопливо, обстоятельно, с ног до головы, пошевеливая нашлепкой носа с широко расставленными ноздрями. Наконец, словно удовлетворенный полученной информацией, что-то проурчал, коротко глянул Сергею прямо в глаза и пару раз кивнул — то ли ему, то ли самому себе. Затем развернулся, не спеша спустился по плотине к тому месту, где ждала лодка. Там тоже что-то понюхал и, видимо, остался доволен. Напоследок обернулся к путнику, еще раз кивнул, словно благословляя, после чего отошел чуть дальше, а там его грузная туша вдруг резко скользнула вниз, и хозяин реки с негромким плеском ушел под воду — темный хвост мелькнул и пропал.

Сергей постоял, глядя на успокаивающуюся воронку. Он ждал, что серебристо-белая голова, быть может, еще всплывет над поверхностью, чтобы проводить человека пристальным взглядом черных глаз... Но бобр больше не показывался.

Тем не менее по всем признакам можно было сделать вывод, что зверь не сердится на пришельца. Сергей немного воспрянул духом. Очень хотелось верить, что Великий Бобр и в самом деле дал понять, что отпускает путника с миром. И теперь наконец-то ничто не помешает добраться до людей, а там уже и до дома недалеко...

— Спасибо тебе! — крикнул Сергей вслед речному хозяину. И даже поклонился — вполне искренне, с благодарностью и трепетным чувством в груди.

Перетащить лодку и вещи через преграду было делом десяти-пятнадцати минут. Перепад между уровнями воды по разные стороны от плотины составлял метра полтора. При этом было совершенно непонятно, где находился сток, — видимо, его скрывали переплетения веток и сучьев.

Однако внизу Бобровка оказалась настолько мелкой, что лодка едва ли не бороздила по дну. Сергей понял, что если еще и сам в нее залезет, то точно никуда не уплывет. Оставалось одно. Умостившись на травянистой кочке, он снял сапоги и штаны, кинул их на корму. Потом шагнул в воду, взялся за привязанную к носу веревку — и двинулся вперед, разгоняя ряску и поднимая с илистого дна пузырьки газа. В самых глубоких местах здесь было всего-навсего по колено. Хотелось надеяться, что дальше речка всё же примет свой обычный вид — пусть не сразу, постепенно. Впрочем, Сергей был готов топать пешком хоть весь остаток дня — лишь бы выйти в конце концов к долгожданному селу.

А бобр-хозяин, похоже, и впрямь решил ему благоволить. То слева, то справа слышалось журчание: это в отощавшую речушку впадали большие и малые ручьи. Не прошло и часа, как русло расширилось и углубилось настолько, что усталый скиталец смог-таки сесть в лодку и снова грести. Еще через час Бобровка выглядела уже совершенно привычно: высокие берега, порой переходящие в обрывы, рослый лес по обеим сторонам, многочисленные повороты, изгибы, петли...

Снова стали встречаться скопления коряг и топляков, а один раз попался довольно плотный завал из сцепившихся вместе стволов. Справа, под обрывистым берегом, имелась щель, в которую можно было бы протиснуться, кабы не мешали раскоряченные ветви. Сергей решил прибегнуть к помощи топора, но, к своему удивлению, не смог его найти.

А в следующую секунду над окрестностями прогремело забористое ругательство.

И неудивительно: топор-то так и остался на плотине, где Сергей его выронил! В воображении, точно наяву, возникла картинка: конец топорища, торчащий из переплетений веток и сучьев...

С полминуты бедный старпом только и делал, что клял всё на свете, и в первую очередь — свою собственную безголовость. Даже по лбу себя пару раз стукнул. Шутка ли — потеря такого важного инструмента! На душе сделалось тоскливо.

Как же быть? Неужели обратно возвращаться? Похоже, что придется. Черт, но это же еще два часа терять! Даже не два, а четыре! В общем, весь остаток дня насмарку... А если окажется, что топора там уже нет? Вдруг его бобры утащили?

Перед внутренним взором опять выплыла седая морда хозяина Бобровки. Взгляд черных проницательных глазок на этот раз светился хитроватой лукавинкой. Сергею даже показалось, будто речной патриарх ему подмигивает...

Стоп! А что если так оно и задумано? Может, от Сергея требовалась какая-то жертва, чтобы Великий Бобр его пропустил и отпустил? Вот и пришлось с топором расстаться. Наверное, это было неизбежно. Нужно смириться с потерей — наоборот, быть благодарным за то, что дух-тотем принял жертву. А если начать противиться, пытаться во чтобы то ни стало вернуть свою собственность — кто знает, к чему это приведет? Рассердится старик и опять начнет кругами водить. Скорее всего, Сергей даже и до плотины не доберется — снова переместится черт-те куда. Нет уж, увольте...

Он обернулся, окидывая взглядом речное русло, потом склонил голову и проговорил смиренно:

— Прости меня, Отец Бобр, за такие недостойные мысли... не сердись... Это я по глупости своей человеческой... Я всё понял. Обойдусь как-нибудь без топора. Только отпусти меня, прошу... пожалуйста...