Они жаждут

И поэтому, простояв долго-долго, он зашел в свою комнату, надел джинсы, рубашку и куртку на любую погоду, отыскал в шкафу списанный армейский рюкзак, который он недолгое время таскал на плечах, когда был бойскаутом. Положил несколько спичек в карман куртки, остальные отправил в рюкзак вместе с запасным баллончиком лака для волос и отцовским аэрозольным дезодорантом «Райт-Гард». Потом спустился вниз, сделал себе пару сэндвичей с арахисовым маслом и фруктовым джемом, завернул их в вощеную бумагу и засунул в рюкзак вместе с разделочным ножом, который нашел в ящике кухонного стола. Теперь ему предстояло решить главный вопрос: куда лучше отправиться – к океану или в горы. Он раздумывал, не остаться ли дома до рассвета, но мысль о том, что его родители переступят черту и станут нежитью, была для него невыносима. Томми не мог находиться рядом с ними, когда они лежали в спальне, такие бледные и опустошенные. До океана было далеко, поэтому он выбрал горы.

Чего он не мог знать наверняка, так это того, сколько настоящих людей живет в соседних домах и сколько вампиров поджидает там маленьких мальчиков, убежавших в ночь. Он решил при любой встрече готовиться к худшему. Томми завернул своих родителей в простыни и затолкал газеты под кровать. Он немного всплакнул, собираясь с духом, перед тем как чиркнуть первой спичкой, потом зажег факел баллончика и коснулся пламенем простыней. Они мгновенно сморщились и загорелись. Томми не мог остаться и проверить, захватит огонь тела или нет. Когда языки пламени обожгли ему лицо, он развернулся и побежал.

Он мчался по краю Хэнкок-парка. Песок жалил щеки, ветер приносил ароматы апельсинов и гвоздики из битумных ям, воздух в его задыхающихся легких отдавал металлом. За последние несколько часов буря ослабла. Теперь по всему пространству парка были разбросаны белые песчаные дюны, сломанные ветви деревьев устилали дорогу Томми. Он был хорошим бегуном и знал, что сможет продержаться долго, – бегая по утрам с папой и мамой, Томми всегда оставлял их позади и не останавливался до тех пор, пока, оглянувшись, не увидит вместо них две крошечные удаляющиеся точки. Сердце его сжалось, к горлу подкатил комок. Он обернулся и вроде бы различил слабое красноватое зарево в небе над своим домом – над тем местом, где раньше стоял дом. Точно сказать он не мог, но решил больше не оглядываться.

Томми направился на северо-восток – к единственному зеленому убежищу рядом с домом, какое он только смог вспомнить. В августе отец водил его в Музей природы и птичий заповедник, расположенный в Маунт-Голливуде и дальше на площади в сорок тысяч акров (как сказано в путеводителе), в Гриффит-парке. Через парк проходило множество дорожек для верховой езды, но очень мало обычных дорог, и Томми помнил, как поражался тому, насколько близко к извилистым жилым улицам Голливуда находится эта и в самом деле нетронутая горная страна. Туда он и собрался. Томми понимал, что без труда затеряется в парке, но, чтобы добраться туда, нужно было пересечь самое сердце Голливуда, и он ужасно боялся того, что́ может там скрываться. Баллончик со спреем для волос, которым он отогнал Вернонов, все еще был зажат в руке, а в кармане куртки по-прежнему лежали надежные старые «файр-чифс»… «Те самые, которыми я поджег папу и маму», – внезапно подумал Томми. На бегу он заметил, как ветер колышет завесу песка перед ним, и подумал об испуганном мальчике из «Пришельцев с Марса», что бежал по песчаному холму, который вдруг закружился водоворотом у него под ногами и отправил его в подземный мир инопланетных чудовищ.

И тут он понял, что кто-то преследует его – примерно в тридцати ярдах слева. Томми оглянулся через плечо и увидел мерзкое, белое, как луна, лицо, подплывающее к нему из темноты. Он прибавил скорость, петляя и углубляясь в парк. Когда он решился оглянуться еще раз, тварь уже исчезла.

Высокую ограду вокруг самой большой битумной ямы снесло ветром; блестки песка, белого с черными пятнами, покрывали поверхность озера, из которого пытался выбраться огромный бетонный мастодонт. Томми помчался вдоль берега к восточному краю парка. Мимо скамеек с ободранной краской, на которых по субботам с самого утра старики играли в шашки, мимо длинных дорожек, по которым еще долго не будут кататься на роликах по воскресеньям.

Вдруг Томми почувствовал удар в поясницу. Чья-то рука вцепилась в куртку, едва не сдернув ее с плеч, и грубо швырнула его на землю.