Они жаждут

– Таракан – это старая песня. Парень залег на дно. Из него уже ничего не выжмешь. Знаешь, что обеспечивает продажу газеты? Зло. Люди покупают журналы, таблоиды или даже «Таймс» в поисках какого-либо зла, которое можно обвинить во всех несчастьях их собственной жизни. И больше всего им нужен злодей – Никсон, или Дракула, или Хилдсайдские душители. Таракан исчез, и мы просто даем людям то, чего они хотят, – нового злодея. И мы можем создать его, Гейл, видит бог, можем! Гробокопатель, крадущийся по кладбищу глубокой ночью, выкапывающий гробы и разбрасывающий кости…

– Прошу тебя, я ведь была там, если ты помнишь. – Гейл вздрогнула и ощутила приступ тошноты, как будто снова вдохнула этот запах гнили под жарким, разнеживающим солнцем. – Копы считают, что это либо какой-то культ смерти, либо дети под наркотой, и то же самое написано в моей статье. Так зачем же нам говорить то, что может оказаться неправдой?

– Ох! Ты ведь не читала своего личного экземпляра, правильно? Посмотри на третьей странице.

Ее захлестнула волна паники. Она раскрыла газету и увидела прямо посреди своей статьи окруженную красной каймой врезку с другими жуткими фотографиями Джека. И заголовок статьи: «Побывал ли Гробокопатель и на кладбище Воскресения Господня?»

– Что это значит? – спросила Гейл, и голос ее дрожал, разрываясь между страхом и яростью.

– Думаешь, у меня нет своих знакомств? Я заинтересовался этим делом и сделал в выходные несколько звонков. То же самое, что случилось на Голливудском мемориальном, произошло в Хоуп-Хилле и на кладбище Воскресения Господня. Пропавшие гробы и все прочее. – Он пожал плечами. – Один мой друг из полиции кое-чем мне обязан, вот я и попросил его отплатить услугой за услугу. А потом сел в субботу вечером за машинку и набрал эту статью.

Гейл быстро просмотрела текст. Написано было ужасно, но основную мысль доносило четко: кладбище Воскресения Господня пострадало от точно такого же вандализма чуть больше недели назад.

– Теперь поняла? – Трейс многозначительно приподнял брови. – Рядом с Гробокопателем Таракан выглядит жалким любителем – во всяком случае, по части нагнетания ужаса.

– Господи! – Гейл положила газету на стол и посмотрела на Трейса в немом оцепенении. – Что же это происходит?

– Вот об этом ты мне и расскажешь. Я хочу, чтобы ты позабыла о старине Таракане и сосредоточилась на Гробокопателе. Может быть, он объявлялся где-то еще, прежде чем вскрыл могилы на кладбище Воскресения Господня, или, возможно, успел где-то поработать уже после Голливудского мемориального. Мне нужно все, что ты сумеешь разузнать, и не позднее чем в четверг вечером. Справишься?

– Трейс, это не может быть один человек. Никому не под силу так разворотить кладбище в одиночку!

– Предположим, он силач. Или, допустим, он приехал на каком-то особом бульдозере, кто знает? В любом случае сфокусируйся на этом отморозке, который поможет нам продать больше газет. Зло, детка, зло! – Он заметил проблеск сомнения в ее глазах. – А теперь что не так?

– Меня так затянуло дело Таракана, что… Трейс, мне кажется, что я не должна его бросать. Думаю, его еще рано списывать в архив. Почему бы Сэнди этим не заняться?

– Послушай, – стоял на своем он. – Никто не видел Гробокопателя в лицо, и ты, как ни крути, в три раза больше писатель, чем Сэнди. А теперь иди. Принимайся за работу.

Гейл неохотно поднялась с кресла.

– Мне хотелось продолжить…

– Гробокопатель, и точка. Ступай!

Она направилась к двери, не в силах поверить в столь дикий поворот событий. В голове стучало, живот скрутило в узел, ей было тошно до глубины души. «Это просто дерьмо собачье, – повторяла она себе. – По-настоящему важен именно Таракан. И вдвое важней, если не забывать о моей карьере. А это вот… дерьмо собачье!»

– Подожди минутку, – уже в дверях остановил ее Трейс. – Ты не видела Кидда? Мне нужно, чтобы он сделал сегодня пару снимков для «Мисс Калифорнийские Секвойи».

– Нет, давненько уже. В субботу вечером мы с ним ходили на концерт Джоан Баэз, но вчера я его вообще не видела. Возможно, он уехал на встречу с ребятами из «Гринписа».

– Парень немного разбрасывается, тебе не кажется? – хмыкнул Трейс. – Слушай, когда у тебя будет свободная минутка, набери его номер для меня, хорошо? Мне и правда очень нужно, чтобы он пришел заранее и сделал снимки.

Все еще не оправившись от потрясения, она кивнула и вышла из кабинета. Холли Фортунато рассказывала спортивному репортеру Биллу Хейлу о широком выборе кнутов, хранящихся в шкафу ее друга-режиссера. Гейл села за стол и принялась перекладывать бумаги, размышляя о том, как бы ей отвертеться от статьи, которую хочет получить от нее Трейс. И все же – меньше чем за две недели были осквернены три кладбища, и не просто осквернены, а разодраны в клочья. Возможно, даже больше. Кому можно позвонить, чтобы все выяснить? Она набросала на листке бумаги имена нескольких знакомых полицейских из отдела по борьбе с вандализмом. Кажется, капитана отдела звали Дэвис Тортиричи, но она не была в этом уверена.