Они жаждут

Мужчина, прижавший его к стене, был ростом выше шести футов четырех дюймов, с широкими и твердыми, как бетон, плечами. Смуглый чикано, лет около сорока пяти, с черными яростными глазами под густыми седеющими бровями. Усы тоже были с проседью, как и завитки на висках, среди черных, словно бы мерцающих синевой волос. Глаза сжались в узкие свирепые щелки над выступающим, как скала, носом. Тонкий розоватый шрам поднимался от левой брови к линии волос. Взгляд этого человека обещал смерть, и он так крепко придавил Сисеро к стене, что тому не было никакой возможности дотянуться до десятидюймового ножа в заднем кармане.

«Нет, не коп, – подумал Сисеро. – Этот засранец хочет оставить меня с голой задницей, а может, и убить заодно!»

И тут взгляд Сисеро упал на горло напавшего. И на его белый воротник. «Священник!»

Облегчение волной нахлынуло на Сисеро, и он чуть не рассмеялся. Но как только губы начали растягиваться в улыбку, священник приложил его о стену с такой силой, что клацнули зубы.

– Хватит, чувак! – сказал Сисеро. – Может, отстанешь от меня, а?

Священник холодно посмотрел на него, по-прежнему вцепившись в рубашку Сисеро.

– Что за дрянь была в этом пакете? – пророкотал он. – Героин? Отвечай, пока я не свернул тебе шею, culebra![44]

Сисеро фыркнул:

– Ты не свернешь мне шею, мистер священник. Это против твоей веры.

Резким разворотом плеча тот швырнул Сисеро на землю.

– Эй, полегче! – вскрикнул Сисеро. – Совсем спятил?

– Давно ты продаешь героин Мигелю и его жене?

– Черт возьми, не знаю я никакого Мигеля!

– А кому еще ты продавал?

Сисеро начал было подниматься, но, увидев, как священник шагнул к нему с крепко сжатыми кулаками, решил остаться на месте.

– Да ничего я не продавал!

– Ладно, пусть полиция сама с этим разбирается, sí?[45]

Рука Сисеро начала долгий путь к заднему карману.

– Послушай, белый воротник, лучше не связывайся со мной, понял? Не желаю слышать ни о каких копах. А теперь отойди в сторону и дай мне спокойно уйти по своим делам.

– Вставай! – сказал священник.

Сисеро медленно поднялся, и, пока он выпрямлялся, нож переместился в спрятанную за спиной руку.

– Я сказал: дай мне пройти! – хрипло проговорил он. – Делай что сказано!

– Я долго тебя искал, с тех самых пор, как узнал, что Мигель и его жена подсели на эту гадость. А еще ты продавал ее Виктору ди Пьетро и Бернарду Паламеру, правильно?

– Не понимаю, что за хрень ты несешь. – Сисеро широко усмехнулся, а затем горячий луч солнечного света лизнул стальной язык. – Прочь с дороги, чувак!

Священник посмотрел на лезвие, но не двинулся с места.

– Положи нож на землю, или я заставлю тебя проглотить его.

– Я за всю жизнь не проткнул ни одного белого воротника, но сделаю это, если ты будешь давить на меня. А ты давишь, клянусь Богом! Никто не смеет давить на Сисеро Клинтона, понял?

– Bastardo[46], – тихо ответил священник. – Я воткну этот нож тебе в задницу и отправлю вприпрыжку домой к твоей мамочке.

– А?

От таких слов священника Сисеро на мгновение остолбенел. Эта секундная нерешительность вынесла ему приговор, поскольку именно в этот момент вылетевший из ниоткуда кулак священника обрушился на голову Сисеро. Он пошатнулся, махнул ножом, но внезапно как будто мощные тиски до хруста сдавили его запястье. Сисеро вскрикнул от боли и выронил нож. Но тут в поле его зрения появился другой кулак, вдавивший зубы ему в рот, который тут же наполнился кровью. Сисеро начал падать, но священник ухватил его за шиворот и потащил по переулку. А потом на улице Мачадо, на глазах у множества людей, наблюдавших за всем этим из окон, священник поднял Сисеро и вколотил его в мусорный бак.

– Попробуй только еще раз появиться на моих улицах, – сказал священник. – Я с тобой еще не так разберусь. Comprende?[47]

– Фонял, – прошепелявил Сисеро, выплевывая кровь и кусочки зубной эмали.

Он попытался выбраться из бака, но тут черные волны обрушились на него и зашвырнули на самое дно моря.

– Эй, отец Сильвера!

Священник обернулся на крик. К нему бежал маленький мальчик в синих джинсах и потертых белых кроссовках. Подбежав ближе, мальчик заметил торчавшие из помойного бака руки и ноги и остановился с раскрытым от изумления ртом.

– Привет, Леон! – сказал отец Сильвера, потирая содранные костяшки правой руки. – Почему ты не в школе?

– Э-э… не знаю, – ответил мальчик и отступил на шаг, потому что рука Сисеро шевельнулась. – Я не сделал домашку.

– Это не оправдание. – Сильвера строго посмотрел на него. – Твой отец разрешил тебе остаться дома вместо школы?

Леон покачал головой:

– Я должен позаботиться о сестренке. Папа вчера не вернулся домой.

– Не вернулся домой? А куда он пошел?

Мальчик пожал плечами:

– Он велел мне остаться с Хуанитой, а сам собрался поиграть в карты. Это было вчера вечером.

– И он сегодня не ходил на работу?