Они жаждут

В конце квартала он разглядел колокольню своей церкви, зажатую между домами. Она была выкрашена в белый цвет, а большой бронзовый колокол отражал крупинки солнечного света, проникавшего сквозь открытые ставни. Сильвера нашел этот прекрасный колокол в заброшенной миссии городка под названием Борха, неподалеку от мексиканской границы. Город почти обезлюдел, и от него исходила аура древнего зла. Один из немногих оставшихся жителей рассказал Сильвере, что несколькими годами раньше сюда пришел человек, именующий себя Баалом, и с той поры Борха был осквернен. Сильвера больше сотни миль вез этот колокол из пустыни на своем пикапе по извилистой, выжженной солнцем дороге. С помощью кое-кого из жителей района он соорудил подъемник и затащил колокол на башню. Потом много недель надраивал его, очищая от ржавчины, зато теперь колокол пел радостным, чистым голосом, зазывая на воскресную мессу и объявляя о субботних венчаниях, или тихо и скорбно звонил на погребальных процессиях, став символом церкви Святой Марии. Не так давно у самой вершины колокола появилась трещина, и теперь она постепенно сползает к ободу. Участь колокола была ясна, и все же он должен прослужить еще долго. Сильвера улыбнулся, вспомнив, как Леон и другие дети называли его «голосом Марии».

Отец Сильвера подошел к церкви и поднялся по шатким деревянным ступенькам переднего крыльца. Он чувствовал себя немного лучше, перестал потеть, и руки тряслись уже не так, как было недавно. Во всем виновато усилие, которое ему пришлось приложить, чтобы отшвырнуть торговца героином. Сильвера знал, что лучше не делать таких вещей, но он еще не растерял своей буйволовой силы, и на этот раз гнев одержал верх над ним.

Внутри церковь была тесной, почти до клаустрофобии: деревянные скамейки жались друг к другу, а от входной двери к алтарю бежала винно-красная ковровая дорожка. На алтаре стояло отполированное до блеска, тяжелое бронзовое распятие на узорном постаменте. Дальше, за дешевой керамической статуей Девы Марии с младенцем Христом на руках, виднелось большое овальное витражное окно, расщепляющее солнечный свет в калейдоскоп белых, лазурных, фиолетовых, янтарных и изумрудных красок. В центре окна был изображен Иисус с посохом, а за ним – зеленый холм, усыпанный пасущимися овцами. В солнечную погоду казалось, что круглые глаза Иисуса излучают теплый коричневый свет, в пасмурные дни они приобретали сурово-серый предгрозовой оттенок. Сильверу очень занимали эти изменения, напоминающие о том, что даже у Иисуса Христа случаются не лучшие дни.

Сильвера прошел через всю церковь в свое жилище, гулко стуча по деревянному полу. В небольшой, выкрашенной белым комнате умещались кровать с тонким матрасом, комод с ящиками, настольная лампа для чтения и раковина в углу. Верхнюю полку занимали книги в твердых переплетах, в большинстве своем относящиеся скорее к политике и социологии, чем к религии: «Футурошок» Элвина Тоффлера, «Политика зла» Джеймса Вирги[49], «Притягивание Луны» Марго Адлер. На нижней стояли тостер и электроплитка, оба в не вполне исправном состоянии. Стены украшали картинки, которые нарисовали цветными карандашами детишки из его прихода: скользящие по зеленому океану парусные лодки, машущие руками из окон человечки, весело парящие в облаках воздушные змеи всех цветов радуги. Рядом с красочным туристическим плакатом «Полюбуйтесь на чудеса Мехико» висели керамическое распятие и пейзаж в рамке, изображающий рыбацкую деревню и сохнущие на солнце сети. Эта картина напоминала Сильверу ту деревню, в которой родился он сам: Пуэрто-Гранде на берегу Мексиканского залива. Еще одна дверь вела в крошечную каморку с шумным унитазом и заикающимся душем.

Сильвера подошел к раковине, налил воды в чашку и осторожно попробовал. «Не такая уж и плохая сегодня», – подумал он и с удовольствием выпил до дна, пролив лишь несколько капель на рубашку, потому что рука его уже не так сильно дрожала. Потом ему послышалось, будто входная дверь открылась и тут же захлопнулась снова. Да, теперь он уже точно различал стук шагов. Сильвера отставил чашку в сторону и быстро вышел из комнаты.

Молодой человек в бледно-голубой рубашке и выцветших обтягивающих джинсах стоял возле алтаря и смотрел на витражное окно. Темные испуганные глаза казались очень усталыми. Сильвера остановился, присмотрелся к нему и едва узнал.

– Рико? – тихо спросил он. – Рико Эстебан?

– Да, святой отец, – ответил Рико. – Это я.

– Боже милосердный, как ты вырос! – Священник шагнул к нему и сдержанно, но крепко пожал руку. – В последний раз я видел тебя… Ладно, даже думать не хочу о том, сколько лет прошло! Ты стал настоящим мужчиной.

Рико с улыбкой пожал плечами и подумал: «Эх, святой отец, если бы вы только знали…»

– Так вот, я слышал, что ты уехал из баррио. Ты теперь живешь на бульваре Сансет?

– У меня квартира на Стрипе.

– Рад это слышать. А где ты работаешь?

– Я работаю сам по себе, – сказал Рико и, заметив, каким жестким стал взгляд Сильверы, торопливо добавил: – То здесь, то там. Пытаюсь открыть свою службу доставки.