Они жаждут

Дорога стала не такой крутой, но продолжала уводить серый «фольксваген» все выше и выше. Время от времени Бенфилд краем глаза видел отблеск городских огней внизу, где старая ухабистая дорога с потрескавшимся бетонным покрытием слишком близко подходила к обрыву. За последние недели он много раз проезжал этой дорогой, но все равно приходилось напрягать все внимание — дорога была очень коварной. В первый раз, когда он привез сюда симпатичную рыжеволосую девушку, которой было не больше шестнадцати, он заблудился и ездил кругами, пока Голос не направил его на верную тропу.

И сейчас Голос снова разговаривал с ним, тихо шепча сквозь свист ветра, называя его по имени. Бенфилд улыбнулся, в глазах его показались слезы радости.

— Я иду! — крикнул он. — Иду!

Порыв ветра ударил в бок «фольксвагена», и машина тихо качнулась. Девушка что-то тихо простонала по-испански и замолчала.

В свете фар блеснула новая цепь, протянутая впереди поперек дороги от одного дерева к другому. На ней висела металлическая табличка: «Частное владение — проезд посторонним воспрещен». Бенфилд с громко стучащим сердцем остановил машину на обочине, выключил свет и начал ждать. Голос казался ему прохладным бальзамом на воспаленном пузыре мозга. Теперь он разговаривал с Бенфилдом почти каждую ночь, когда Уолтер лежал на матрасе в своей квартире возле Мак-Артур-парк, находясь в сером пространстве, которое было и не сном, и не бодрствованием. В эти ужасные, полные гнева ночи к нему возвращались воспоминания. Ему снилась мать, поднимающая голову с колен чужого мужчины и сжимающая в ладонях огромный пульсирующий пенис, словно питона. Она открывала рот и пьяно кричала: «Убирайся отсюда!» И тогда Голос успокаивал его, охлаждая лихорадку памяти, словно холодный морской бриз. Но иногда даже Голос был не в силах остановить ослепительно-пестрый кошмар, разворачивавшийся в голове Бенфилда. Чужой мужчина ухмылялся и говорил: «Маленький поганец хочет смотреть, Бев. Иди-ка сюда, Уолти, гляди, что у меня есть!» И Уолтер-ребенок стоял, словно приколоченный к месту, в дверном проеме, ощущая горячую пустоту в голове, глядя, как чужой мужчина все ниже наклоняет голову матери, пока ее смех не становился глухим. Он смотрит до конца. Его желудок и чресла слились в какой-то отвратительный узел. И когда они кончили, его мать — «старушка Бев никогда не говорит «нет» — отхлебнула из бутылки «Четыре розы», стоявшей рядом с диваном, потом обняла чужого мужчину и сказала густым голосом:

— Теперь ты позабавь меня, дорогой.

Она задрала подол белого в крапинку платья выше своих больших бледных бёдер, а белья на ней не было. Мальчик Уолтер не мог оторвать глаз от тайного местечка, которое, казалось, подмигивало ему, как греховный глаз. Руки его прижимались к собственному паху, и секунду спустя чужой мужчина громко захохотал, словно довольный буйвол.

— Гляди-ка, маленький поганец получил толчок! Малютка Уолти обзавелся зарядом. Иди сюда, Уолти, я сказал, иди сюда!

Его мать приподняла голову и улыбнулась, глядя на Уолтера распухшими стеклянными глазами.

— Кто там? Франк? Это Франк?

Франк — это было имя отца Уолтера. Он удрал так давно, что Уолтер помнил лишь, как он жестоко замахивался своим ремнем.

— Франк? — повторила она, улыбаясь. — Ты вернулся домой, малыш? Подойди, поцелуй же меня.

Глаза чужого мужчины блестели, как осколки темного стекла.

— Иди сюда, Уолти. Нет, Франк. Иди сюда, Франк. Бев, дорогуша, это твой старый Франк. Он вернулся домой. — Он тихо засмеялся, зло глядя на мальчика. — Спусти трусы, Франк.

— Дорогой, — прошептала мать, ухмыляясь. — У меня есть одна штучка, и ты так ей нужен, она ждет тебя…

— Ну-ка, поцелуй свою малышку, Франк, — тихо приказал чужой мужчина. — Иисус Христос, это надо ж видеть!

Когда приходили такие сны, даже Голос не мог утихомирить лихорадку. И Бенфилд был так благодарен, когда Голос сказал, что Бенфилду снова разрешено выйти в ночной город, чтобы отыскать и поймать еще одну смеющуюся Бев. Отобрать ее у темнокожих ухмыляющихся незнакомцев и привезти к священной горе.

Бенфилд вздрогнул, когда эти мысли протанцевали в его сознании. Виски у него болели, ему хотелось принять таблетку от головной боли. Иногда в те моменты, когда с ним разговаривал Голос, он чувствовал, что в мозгу его вспенивается какой-то магический котел. Голос переменил его жизнь, придал ей настоящий смысл и цель — служение Мастеру. Повернув голову влево, Бенфилд мог видеть мерцающие огни ночного города. Ему было интересно узнать, кто из живущих там, внизу, тоже был частью варева этого магического котла, варева, которое трансформировало его душу, воспламеняло ее сладким холодным огнем. Конечно, это была магия. Голос говорил правду, он расцветит магией город ночи и убьет всех Бев, утопит их в бурлящем котле. Иначе… как же иначе?