Они жаждут

Приближалась автомашина. Бенфилд издалека заметил отблеск фар. Машина спускалась с горы, приближаясь к нему. Он вылез из машины и открыл дверцу для пассажиров. Оглушенная девушка почти вывалилась наружу, но Бенфилд протянул руки и поймал ее, словно охапку дров. Потом он повернулся лицом к приближающейся машине.

Это был длинный черный «линкольн», полированные бока которого блестели, словно зеркало. Он остановился в 10 футах от заградительной цепи, фары его, словно жадные глаза, сконцентрировались на Бенфилде и его жертвоприношении.

Бенфилд улыбнулся сквозь наполнившие глаза слезы.

Водитель покинул лимузин и подошел к Бенфилду, сопровождаемый молодой женщиной, которую он тут же узнал. У нее были длинные светлые волосы, всклокоченные на ветру, и платье на ней было грязным. Бенфилд увидел, что водитель — Слуга Голоса, пожилой мужчина в коричневом костюме и белой рубашке. Его длинные седые волосы развевались на ветру, глаза глубоко погрузились в бледное морщинистое лицо. У него была хромающая походка, и он немного сутулился, словно поддерживая плечами ужасно тяжелую ношу. Дойдя до цепи, он устало сказал Бенфилду:

— Передай ее.

Бенфилд поднял свою жертву выше. Светловолосая девушка улыбнулась и взяла ее, словно мать, баюкающая ребенка.

— Иди домой, — сказал Бенфилду старик. — На сегодня твоя работа исполнена.

Вдруг глаза светловолосой девушки сверкнули. Она не отрываясь смотрела на поцарапанную руку Бенфилда, потом подняла взгляд и посмотрела ему в лицо.

Улыбка Бенфилда исчезла, словно разбившееся в треснутом зеркале отражение. Он моргнул и протянул к девушке руку.

— Нет!!! — сказал старик, отводя руку назад, словно для удара. Девушка подалась назад и поспешила вместе со своей добычей к автомашине.

— Уезжай домой, — сказал старик. Бенфилду. Потом отвернулся и тоже пошел к «линкольну».

Лимузин задним ходом выбрался на более просторное место, круто развернулся и исчез, умчавшись вверх по горной дороге.

Бенфилду страстно хотелось последовать за «линкольном», но Голос тихо шептал, успокаивая его, давая ему понять, что он им нужен и они оберегают его, снова избавляя Бенфилда от головной боли. Некоторое время он стоял неподвижно, вокруг него свистел и завывал ветер, потом он вернулся к машине. Ведя «фольксваген» вниз, к городу, он включил приемник и настроился на станцию, передающую религиозные гимны. Он крутил руль и подпевал, счастливый и уверенный в том, что воля Мастера будет исполнена.

Часть вторая. Суббота, 26 октября БЕСПОКОЙСТВО

1.

Солнце взошло над горами Сан-Габриэль, словно красно-апельсиновый взрыв, окрасив небо в серо-стальной цвет, который по мере того, как зрело утро, переходил в голубой. Щупальца желтоватого тумана стлались низко над грунтом, словно какой-то гигантский осьминог пытался прилипнуть к стенам небоскребов из стали и стекла или к бетонным стенам пульсирующих кипучей работой фабрик, или к полдюжине шоссе с уже оживающим движением. Зябкие тени, остатки ночной темноты, поспешно скрылись под лучами солнца, как остатки разбитой армии, бегущей перед наступлением победителя.

Энди Палатазин стоял перед открытой дверцей шкафа в спальне и тщательно выбирал галстук. На нем были свободные темно-голубые брюки и светло-голубая рубашка с аккуратно отутюженным воротничком. Он остановил выбор на зеленом с голубыми и красными крапинками галстуке, потом вышел в коридор, облокотясь слегка на перила лестницы. Он слышал позвякивание посуды в кухне внизу, где Джоанна готовила завтрак. Оттуда доносился аппетитный запах жареных сосисок с картошкой, от которого во рту сразу появилась слюна. Он позвал жену:

— Джо, погляди на меня!

Джоанна тут же вышла из кухни. Ее седеющие волосы были стянуты на затылке в плотный узел. На ней был темно-зеленый халат, на ногах — шлепанцы.

— Ну-ка, ну-ка, — сказала она.

Энди поднял галстук, выставляя его на обозрение, и одновременно вопросительно приподнял брови.

— Ишонию, — сказала жена, — отвратительно. Особенно с этой рубашкой. Надень темно-голубой.

— На нем пятно.

— Тогда вот тот, в сине-красную полоску.

— Этот мне не нравится.

— Потому что его подарил тебе мой брат, — пробормотала она и покачала головой.

— А чем тебе этот не по вкусу? — Он покачал рукой, и зеленый галстук зашевелился, как змея.

— Ничем… надевай, если хочешь быть похожим на клоуна. Но… он тебе… не идет! — Она втянула носом воздух. — Картошка подгорела! Видишь, что ты наделал!

Она стремительно повернулась и исчезла на кухне.

— Твой брат тут ни при чем! — крикнул он ей вслед. Он слышал, что она что-то ответила, но не мог разобрать слов, поэтому пожал плечами и вернулся обратно в спальню. Взгляд его упал на кресло-качалку возле окна, и он некоторое время стоял, глядя на него. Потом подошел к креслу, толстым пальцем толкнул один из подлокотников. Кресло тихо заскрипело, покачиваясь. «Неужели прошлой ночью мне приснился сон? — спросил он себя. — Или мне в самом деле явилось видение, призрак, сидящий в этом кресле? Нет, конечно, это был всего лишь сон. Мама умерла, похоронена и покоится с миром».