Онлайн

Я так и лежала на кровати, глядя в одну точку, пока не раздался звук сообщения и на экране не всплыло:

«Это я».

У меня перехватило дыхание. Оставался 1 зритель. Кто -то, кто досмотрел шоу до конца и не ушел.

«Не уходи» снова появилось на экране.

Каждое сообщение оплачивалось отдельно. Обратной связи не было. Я могла только читать.

«Я все о нем знаю».

Я поняла, что меня колотит, как от озноба, потянулась за халатом. Накинула на плечи и села перед камерой, поджав под себя ноги.

«Не делай этого. Он уничтожит тебя, если узнает».

Я закрыла глаза, но судя по звукам, сообщения продолжали приходить одно за другим.

Отец убьет меня. Я часто думала об этом. Детская страшилка в моем случае приобретала буквальный смысл. Лазорев был тем, кто ни перед чем не остановится.

Политическая карьера была для него всем, а семья — не значила ничего. Он обещал дать моей матери развод, в случае если он победит на выборах. Мне он обещал свободу.

Много чести. Я не хотела получать свободу из его рук и особенно помогать ему. Я хотела уничтожить то, за что он больше всего держался.

Его карьеру.

Глупо было надеяться, что в одном из интервью я просто скажу, что отец насиловал меня в детстве. Такую фразу просто вырежут, эфир прервется, а отец — позаботится о том, чтобы мне не поверили.

От моего участия в онлайн-шоу откреститься будет сложнее. Сейчас я создавала репутацию и даже архив шоу, которые любой желающий за приемлемую оплату мог скачать. Даже если Лазорев убьет меня, ему не видать президентского кресла. Я позаботилась об этом.

За две недели по три шоу в день архив был уже заполнен под завязку. Но все еще не нажала на спусковой крючок, не подожгла Бикфордов шнур и не скрылась в безопасном месте.

Я все еще медлила.

В глазах общественности проститутка это та, которая спит с другими мужчинами. В моем случае это и было загвоздкой. Я отлично управлялась с мужчинозаменителями, но я хотела, чтобы именно видео с мужчиной стало тем, из-за которого мое темное прошлое всплывет на свет. Я знала, что видео с вибраторами, можно списать на баловство. А если меня отымеют на глазах у всех, согласитесь, это будет совсем другой эффект.

Нужно было найти еще одного Серегу... Но я медлила. И не только из -за страха перед минетами.

Деньги со счета моего единственного посетителя продолжали капать в бездонные карманы администрации «Голых девочек». Иногда кто -то присоединялся к чату, но быстро уходил, убедившись, что ничего интересного не происходит.

«Только кивни — и я приеду».

* * * *

Скрытый номер: «Прости за то, что ты видел».

Максим Соловьев: «Не за что извиняться. Я знаю, зачем ты это делаешь. Но это не выход».

Скрытый номер: «Это не выход. Это месть».

Скрытый номер: «Нет».

Максим Соловьев: «То, что ты делаешь, опасно. Он не простит тебе этого».

Скрытый номер: «А ты простишь?»

Максим Соловьев: «Нечего прощать. Я люблю тебя».

Скрытый номер: «А если увидишь с кем-то?»

Максим Соловьев:«В онлайне?»

Скрытый номер: «Да. Что будет тогда, Макс?»

Я любила его, боже мой, как сильно я его любила, но прекрасно понимала, что после шоу доказать свою любовь будет уже невозможно.

Я представлял, как он, должно быть, сидит, запустив руки в волосы. Как смотрит в телефон или пьет мелкими глотками густой виски. Я даже чувствовала запах кожи и алкоголя.

Ему нужна другая женщина. Которая сможет строить с ним планы на годы вперед и однажды пробежится вместе с ним по кромке моря, обдавая брызгами. Со мной ему достались только зимний шторм, одиночество и разбитое сердце.

Смс-ка пришла под утро. Я успела заснуть с телефоном в руке и на мокрой от слез подушке.

Максу потребовалось много времени, чтобы написать ответ:

«С тобой буду только я».

Глава 38: Лера

С мамой мы по-прежнему почти не разговаривали, но я хорошо помнила, как она держала меня за руку, пока визажисты скрывали следы слез на моем лице. У нас с ней были достаточно странные отношения, но долгие годы не было и таких.

Спустившись утром в столовую, я даже не пыталась скрыть следы бессонной ночи.

— Поехали покатаемся, — вдруг сказала мама.

Я посмотрела на нее через весь стол.

— Я не хочу кататься.

— А по-моему, тебе не мешало бы проветриться. Ты умеешь водить?

— Я не хочу никуда с тобой ехать.

Мама невозмутимо пригубила зеленый чай. Провела ножом по яйцу «Бенедикт», заливая тарелку и зеленый авокадо жидким желтком.

— А я вот думаю, что мы обязательно должны прогуляться, Лера, — спокойно отозвалась она. — И знаешь, почему? Нам нужно купить подарки, ведь ближайшие дни отец проведет вместе с нами.

— У него разве закончились туры по городам?

— Новый год на носу, цветочек.

Цветочком меня называла только бабушка. Только ей было это позволено и из уст мамы это звучало как издевка, фальшивка, как семья, которой у меня никогда не было. Хотелось взорваться, наорать, сбросить со стола всю эту сервировку, рассчитанную на человек двенадцать, хотя нас было только двое, но я продолжала оцепенело слушать то, что говорила мама: