ОНО

— Вымоешь окна, выльешь грязную воду и можешь катиться на все четыре стороны. Отец вечером пойдет в кегельбан — значит, можешь ему не готовить ужин. Но вернешься засветло — знаешь, почему.

— Окэй, мам.

— Боже мой, как ты выросла. — Эльфрида оделила вниманием маленькие холмики под майкой. Во взгляде матери сквозила любовь, но без умиления. — Не знаю, что я буду делать, когда ты выйдешь замуж и уедешь отсюда.

— А я останусь здесь навсегда, — улыбнулась Бев.

Мать крепко обняла и поцеловала сухими губами девочку в уголок рта.

— Я лучше знаю… и люблю тебя, Бевви.

— Я тебя тоже, мамочка.

— Не оставляй грязи на стеклах, вымой тщательнее, — советовала Эльфрида перед уходом, — иначе отец тебе покажет.

— Я постараюсь. — И только когда мать открыла входную дверь, Бев безразличным тоном закинула крючок: — Ты не видела в ванной ничего… забавного, мам?

Эльфрида обернулась, сдвинув брови.

— Забавного?

— Ну… я видела вечером паука. Он вылез из решетки. Разве папа не говорил тебе?

— Так вот чем ты разозлила отца, Бевви?

— Нет! Ах! Я просто сказала ему о пауке, который напугал меня, когда вылез из раковины, а он рассказал, как они отлавливали в туалетах в старой школе крыс, попадавших туда через канализацию. Разве он не говорил?

— Нет.

— Ох, ну неважно. Я сказала, чтобы предупредить тебя.

— Я не обращаю на них внимания. Другое дело — линолеум в ванной. Нам придется его менять. — Эльфрида подняла глаза к синему безоблачному небу. — Говорят, убить паука — к дождю. Надеюсь, ты не убила его?

— Нет, — потупилась Бев. — Не убила.

Мать пробуравила взглядом дочь, сжав тонкие губы в едва заметную полоску.

— Ты уверена, что отец прошлым вечером не был зол на тебя?

— Да нет же!

— Бевви, он не бьет тебя?

— Что? — переспросила Бев в совершенном замешательстве. Боже, он бьет ее ежедневно. — Я не понимаю, о чем…

— Ладно, — прервала Эльфрида. — Не забудь вылить воду. И помни: стекла должны блестеть, иначе отец будет недоволен.

— Хорошо…

(он не бьет тебя)

— …не забуду.

— К темноте будь дома.

— Ладно…

(он не бьет)

(сильно беспокоит)

Эльфрида вышла. Беверли, зайдя в комнату, проводила взглядом и мать — как отца. Убедившись, что мать ушла на автобусную остановку, Бев достала принадлежности для мытья окон. Начала с гостиной. В доме было тихо, и каждый раз, когда щелкала собачка входной двери, девочка подскакивала на месте. Спущенная в туалете Болтонов вода чуть на заставила ее вскрикнуть.

Время от времени она бросала взгляды на закрытую дверь ванной.

И наконец решилась заглянуть туда.

После уборки матери кровь из-под раковины исчезла; раковина тоже оказалась чистой. Однако следы засохших струек остались на обоях, зеркале и внутри ванны.

Встретившись со своим отражением в зеркале, Бев отметила собственную бледность. «Что же делать? Неужели я схожу с ума? Или воображение разыгралось?»

Вода в раковине угрюмо чавкнула.

Беверли, вскрикнув, выбежала. Руки ее так дрожали, что она чуть не пролила ведро с водой, домывая окна в гостиной…

5

В три часа, закрыв квартиру и положив ключ в карман джинсов, довольная Бев шагала по аллее Ричарда — узенькому пешеходному проулку между Мейн и Сентер-стрит — и наткнулась на Бена Хэнскома. Рядом были Эдди Каспбрак и парнишка по имени Брэдли Донован. Ребята играли в «расшибалочку».

— Хай, Бев! — обратил на нее внимание Эдди. — Ну как кинцо? Кошмары по ночам не мучают?

— Не-а, — нагнулась, наблюдая за игрой, Беверли. — А ты откуда знаешь?

— Копна рассказал. — Эдди кивнул в сторону беспричинно покрасневшего Бена.

— Какое кино? — спросил Брэдли; теперь Бев узнала его: неделю назад он появился в Барренс вместе с Биллом Денборо. Они ездили тогда в Бангор к логопеду. Бев, однако, не придавала большого значения его присутствию: именно так вели себя по отношению к парню и остальные.

— Про оборотней, — ответила она, вставая ближе к Бену и Эдди. — Играете?

— Да, — коротко взглянул на нее Бен.

— И кто выигрывает?

— Эдди.

Она взглянула на Эдди, сосредоточенно полировавшего свои ногти и ухмылявшегося.

— А мне можно?

— Давай… передо мной, — откликнулся Эдди. — Мелочь есть?

Беверли порылась в карманах, выудив три пенса.

— О черт, как ты не боишься выходить на улицу с такой суммой? — заметил Эдди. — Я бы не рискнул.

Оценив шутку, Бен с Брэдли рассмеялись.

— Ничего, я не из робких, — серьезно ответила Беверли; серьезность ответа повергла мальчишек в безудержное веселье.

Брэдли начал игру, за ним Бен и Беверли. Последним кидал — как выигрывавший — Эдди. В качестве рикошета использовалась глухая стена аптеки. Через пять минут Беверли стала обладательницей 24 центов, проиграв лишь раз.

— Дефтенки зульницают! — вдруг поднялся на ноги Брэдли. Его добродушие как рукой смыло. Оно сменилось раздражением и злобой. — Дефтенок нельзя допускать…

С неожиданной прытью поднялся на ноги Бен.

— Что ты сказал?

Брэдли, разинув рот, глазел на парня.

— Что?

— Ну-ка повтори! Она жульничала?

Брэдли бросил взгляд на сидящих Эдди и Бев и повернулся к Бену.